- Ты куда? - тревожно спросила мать.
- Пойду. Может, достану чего.
На улице не было ни души. То тут, то там мерцал в окне слабый огонек и тут же гас. Шмулик быстро шагал, прислушиваясь к ударам сердца. Удастся ли проскользнуть? А если поймают что будет с мамой и Ханеле и больной Этеле. Вчера он видел щель в заборе. Не иначе, как она ведет на "волю". Он дошел до конца проулка, свернул налево - еще полета шагов.
Слава Богу! Никто не остановил его. Перед ним забор. Вот две выломанные доски. Шмулик просунул в щель голову и руки: худенькое тело скользнуло в дыру, и он очутился на той стороне. Гетто на краю города, рядом с ним дома литовцев, за которыми начинаются бескрайние поля я луга.
Шмулик минутку постоял, утер холодный пот со лба и глубоко вздохнул.
Звездное небо куполом изгибалось над его головой. Шмулик поднял глаза: одна звездочка подмигнула ему. Это подмигивание показалось ему слишком хитрым, как будто за ним кроется что-то недоброе.
На улице - ни живой души. Куда теперь? Может, постучать в какой-нибудь из ближних домов? А если поймают и выдадут властям?
Нет! Лучше уйти подальше. Чем дальше от города, тем меньше опасности. Деревенские лучше городских. Шмулик вспоминает дни после большой акции, когда крестьяне из соседних деревень приехали на своих телегах в гетто, бросились в дома, жители которых были вывезены, и наполняли мешки всем, что попадало под руку. Даже окровавленные вещи брали... И все же ясно, что деревенские лучше городских - убийц.
В конце дороги стоит одинокий дом, окруженный забором. Маленькая калитка ведет во двор, где видны несколько вишневых деревьев.
Шмулик тихонько проскользнул в калитку, подошел к заднему крыльцу и, затаив дыхание, постучался.
- Ой, кто это здесь?
Шмулик вздрогнул. Перед ним стоит широкоплечая баба в вышитой блузке и широкой домотканной юбке. В руках у нее ведро с парным молоком - видно, только вернулась с вечерней дойки.
- Чего тебе, жиденок? Нельзя тебе здесь стоять, мы рядом с дорогой.
Шмулик не двигается с места, молчит, не может произнести ни звука.
- Голодный, верно? - в голосе слышна жалость.
- Сестренка у меня умирает. Мне бы немного молока для нее, - прошептал он, набравшись духу.
- Подожди-ка. Не здесь. Войди в сени и стань в углу, чтоб не увидели.
Женщина скрылась и вернулась с бутылкой молока и полбуханкой хлеба.
- Бери, бери и уходи скорей.
Женщина сунула ему в руки бутылку и хлеб, вытолкнула из сеней и торопливо захлопнула дверь.
