Цветы гороха заглядывали сквозь окно в темную комнату и покачивались. Радость наполнила дом.
- Мама, смотри, я уже не бледная, - сказала вечером Этеле, - и голова больше не болит. Как хорошо, что есть на свете цветы!
СМЕРТЬ ЭТЕЛЕ
Шли дни. Цветы гороха на подоконнике дрожали от малейшего ветерка. Они были нежные и розовые. А лицо Этеле становилось все бледней и прозрачней. Лишь изредка она вставала с постели. Большей частью сидит на кровати, прислонившись спиной к стене, впавшие глаза устремлены на ростки за окном, на лбу выступают капли пота.
Время от времени кашель сотрясает ее исхудавшее тело. Ханеле пугается:
- Тише, Этеле, тише, а то услышат и придут сюда.
Однажды отец не вернулся домой. Мать сказала, что его забрали в рабочий лагерь. Первое время девочки спрашивали: "Когда же вернется папа?". Потом перестали.
Один Шмулик знал, что отец больше не вернется. Из того лагеря вернулось лишь три человека. От них стало известно, что все рабочие-евреи, девяносто человек, убиты. Иногда закроет Шмулик глаза и думает об отце, о друзьях с улицы Мапу. Виленские исчезли до того, как они перебрались в гетто. Куда? От соседей Шмулик слышал, что уехали в Вильно. У них был друг поляк, богатый крестьянин, который отвез их туда. Добрались ли? Живы ли еще Ривкеле в Давид? Из семьи Левиных никого не осталось в живых. Отца Сролика забрали в лагерь вместе с отцом Шмулика. Сролика бандиты застрелили на улице. Мать и маленький Янкеле погибли в последнюю акцию.
- Акция, акция, какое страшное слово! До войны никогда его не слышал, а теперь оно у всех на устах. Шмулик вспоминает подробности акции, которые слышал от свидетелей.
Литовские полицаи рассыпались по улочкам гетто в поисках спрятавшихся евреев. Вошли они и в квартиру Левиных. Мать и сын спрятались под большой печью. Янкеле был болен и очень кашлял. Полицаи услышали кашель и вытащили его. Янкеле горько плакал и кричал: Мама, мама, я боюсь! Мать бросилась за ним, расцарапала лицо и руки полицаю, который вытащил Янкеле. Полицай стал бить ее резиновой дубинкой по голове и лицу. В гетто они не вернулись.
Когда Шмулик пришел с работы. Этеле лежала тише обычного. Мать уже была дома, сидела с краю кровати, и слезы катились из ее глаз. Глаза Этеле были закрыты, дыхание тяжелое и отрывистое.
- Обязательно нужно достать сегодня что-нибудь, чтобы спасти ее, хотя бы каплю молока, - в отчаянии прошептала мать.
Шмулик спустил с плеч мешок и вытащил из него несколько картофелин и щепок для растопки. Потом посмотрел на Этеле и повернулся к двери.
