— Хлеб да соль, мужички! — Голос ровно у медведя, а лицо и глаза — Ива сразу приметил — добрые.
— Едим, да свой. А ты так постой да ступай домой, — огрызнулся Матвей.
— Нешто так встречают хороших людей? — спросил мужик.
— Кто тебя знает, каков ты есть.
— Садись, отведай, чем богаты, — пригласил дед Макарий.
Смирился Матвей. Тоже сел рядом.
Слово за слово, рассказал мужик:
— Гуляли у сестры на свадьбе. Домой возвращаюсь. Жена давно уехала с ребятишками, а я припозднился.
Солнце перевалило за полдень. Встал дед Макарий:
— Надобно засветло попасть в монастырь. Не пустят на ночь глядя.
Зашагали вчетвером.
Матвей, Василия Гольцева племянник, говорит мужику, который назвался Кузьмой Егоровым:
— Шёл бы вперёд. Мы, вишь, двигаемся потихоньку.
— И мне не к спеху. Жена, чай, не с пирогами ждёт, — засмеялся. — Доведу до самого монастыря.
И посмотрел на Матвея, как тому показалось, пристально.
Похолодело у Матвея всё внутри.
Никак, воевода послал вдогонку для охраны Макария своего человека?! Сберёг бог, не увидел тогда ножа в кустах. Такой одним махом дух вышибет…
Как мог беспечнее отозвался Матвей:
— Ну и ладно. Вместе веселее.
— То-то, я погляжу, ты шибко веселье любишь, — ухмыльнулся Кузьма.
Завиднелся вдали монастырь.
Возле монастыря — совсем темно стало — Кузьма скинул шапку, поклонился:
— Не поминайте лихом!
И пошёл своей дорогой. Потому что и вправду был это простой мужик Кузьма Егоров, возвращавшийся со свадьбы, а вовсе не охранный человек воеводы Ивана Исаевича.
И не знал он, что спас от верной смерти старика Макария и его приёмыша Иву.
Глава 7. За каменными стенами
Монастырь словно крепость. Суров и неприступен. Но три стороны — крутые обрывы и речка внизу. По четвёртую — глубокий ров с водой, а через него — мост.
Каменные стены и башни поглядывают высокими щелями-окошками. Сейчас — окошко, а коли нужно — бойница. Хоть стреляй через неё, хоть лей смолу на вражеских ратников.
Большие ворота окованы железом. Сбоку от ворот, тоже в железе, маленькая калитка.
Постучал в неё палкой дед Макарий. Никакого ответа.
Постучал громче. Тихо, не слыхать никого.
— Померли они, что ли? — осердился дедов попутчик. — Дай палку!
Загремел Матвей о железную дверь, впору услыхать покойнику.
Зашевелился кто-то за дверью. Окошко-глазок, что в двери было, изнутри открыл. Спросил сонным голосом:
— Кого принесло?
— Странники, отвори! — сердито крикнул Матвей.
— Зачем ещё?
— Молиться пришли.
— Над воротами — образ Спаса. Нешто ослеп? Помолись и ступай себе дальше.
