Для бедного люда такие слова, что голодному — кусок хлеба.
Правду сказать: в то смутное время не всегда было понятно, кто за кого стоит. Зато крепко знали холопы и крестьяне, от кого шли все их беды-напасти. Доставалось многим богатым и знатным.
Не препятствовал тому воевода. Радовался он, глядя, как растёт войско. Прибавилось, однако, и забот. Не последняя из них: где добыть оружие. С дубиной и самодельной пикой недолго навоюешь против пушек Василия Шуйского.
Приказал воевода собрать военный совет.
Народу в горнице набралось — не протолкнёшься.
Ива — тут как тут, крутится под ногами. Иной раз и прикрикнут, а иной — за делом пошлют.
Одно худо: как начинается военный совет, хочешь не хочешь — иди вон. Так велел Иван Исаевич. А он скажет — как отрежет.
На том размышления Ивы и кончились. Шагнул через порог воевода. Ива сам знает — ему за порог.
Однако далеко не отошёл. Вдруг в нём объявится какая надобность?
Трудное дело — достать оружие. На дороге оно не валяется. Потому разговор в горнице долго шёл без толку. Собрались уже расходиться — поднялся дворянин Василий Гольцев, хозяин усадьбы, где третий день стоял Болотников.
— Дозволь сказать, воевода.
— Говори! — разрешил Болотников.
— Верстах отсюда в двадцати — монастырь. В нём оружия хватит на два твоих войска.
Степан Кривой стукнул кулаком по колену.
— Первые разумные слова слышу. Пошли меня, воевода, с отрядом. Дён через пять будет тебе оружие!
Василий Гольцев покачал головой:
— Тут не обойдёшься и тремя отрядами. Идти надо всем войском.
Около двери завозился тучный боярин Семён Лапин:
— Пока будем стоять у монастыря, Василий Шуйский соберёт войско.
Был Семён Лапин старинного, но обедневшего рода. Улыбнулось ему счастье: царь Борис Годунов пожаловал высоким боярским чином. Не долгим оказалось, однако, время царя Бориса.
Василий Шуйский не признал нового боярина. Подался Семён Лапин в лагерь Болотникова, где и он себя и другие его почитали боярином.
Заспорили Гольцев с Лапиным. Разгорячились. Того гляди, вцепятся друг другу в бороды.
Воевода поднял руку:
— Хватит браниться попусту. Сейчас спросим знающего человека, — и приказал: — Позвать старика Макария.
Высунулся наружу кто поближе к двери сидел, крикнул:
— Макария — к воеводе!
Вихрем сорвался Ива за дедом.
Малость спустя отворил дед Макарий дверь воеводиной горницы. Шагнул со свету не твёрдо. Сел подле Семёна Лапина.
Боярин зашипел рассерженным гусем:
— Куда прёшь?! Аль ослеп?
— И впрямь глаза едва видят божий свет, — ответил старик на всю горницу. — А что, иль не гожусь в соседи?
