Тень без имени | страница 84
Через пять дней я приземлился в аэропорту Франкфурта с твердым намерением посетить все дома престарелых в городе, чтобы обнаружить следы завещания Блок-Чижевски. Затея казалась настолько абсурдной, что любой другой отказался бы от нее, но я был уверен, что моя интуиция приобретет большую определенность по мере приближения к тому месту, в котором мне было предназначено оказаться с самого начала моей гротескной одиссеи.
Было бы слишком утомительным описывать подробности моего хождения по домам престарелых Франкфурта в поисках информации о том, связан ли какой-нибудь из них с именами барона Блок-Чижевски или генерала Тадеуша Дрейера. Я раздавал деньги и просматривал длинные списки проживающих, не зная точно, какое имя искал. Достаточно лишь заметить, что недели, занятые этими поисками, прошли для меня как бы вне времени, будто моя идея фикс продолжить неудавшиеся попытки художника вела меня на край света, а единственным компасом мое собственное страстное желание почти на грани нервного расстройства. Когда наконец мне удалось отыскать заветное место, я ощутил, как опустилась вниз последняя песчинка в огромных песочных часах, которые вели отсчет моего существования и жизни Коссини с момента смерти барона Блок-Чижевски.
Место, куда привели меня мои поиски, было одним из тех обветшалых и неухоженных домов, где находят свой приют скорее бродяги, чем пожилые люди, учреждением без названия, администрация которого получает из социального бюджета гораздо больше средств, чем тратит на своих постояльцев. Готовый к любым неожиданностям в том, что было связано с историей барона, я тем не менее испытал удивление, узнав о том, что он не только передал этому заведению в собственность свои женевские владения, но и на протяжении многих лет оставался самым почитаемым и щедрым благотворителем этого дома престарелых. Управляющий приютом был почти так же стар, как и большинство обитателей учреждения. Хотя он с самого начала утверждал, что у него проблемы с памятью, нескольких марок оказалось достаточно, чтобы она восстановилась. Проследив до этого места пути использования наследства барона, растрачивая свою жизнь с пылом, которого я и сам не предвидел, я в определенной степени имел право на то, чтобы каким-либо способом выяснить суть дела. Благодаря интуитивным исследованиям Коссини зубчатые механизмы жизни и смерти моего бывшего соперника по шахматам были уже собраны в моей памяти. Администратору потребовалось придать им минимальный импульс, чтобы они начали свой ход. Мне трудно давался этот последний шаг к истине, который полностью зависел от старого врача, не страдающего избытком честности, безусловно, знавшего значительно меньше, чем хотел показать. Несомненно, этот человек позволит своим воспоминаниям всплывать очень медленно, ожидая, что мое стремление узнать принесет ему дополнительный доход. Однако теперь я имел достаточно времени для того, чтобы выслушать его, и терпеливо ждал его версии нашей истории.