— Франк! — выкрикнула в отчаянии молодая женщина. — Сейчас не время возвращаться к этому вопросу!
— Да нет же, Лиза: только это время у нас и осталось.
Засунув пистолет обратно в брюки, Франк ощутил прикосновение холодного ствола к своей коже. Это прикосновение придавало ему уверенности.
— Господа присяжные заседатели, ваше мнение? — обратился он к своим сообщникам.
— Лиза права: не время болтать обо всем этом! — решительно сказал Паоло, не пытаясь скрыть своего раздражения.
— Ах, вот как ты считаешь?
— Да, я так считаю!
Франк дружелюбно хлопнул его по затылку.
— До чего же приятно и просто разделять твою философию, Паоло!
— Что ты еще там напридумывал! — возразил человечек, пожимая плечами. — У меня нет никакой философии.
И, повернувшись к Фредди, он прибавил:
— Иначе — я бы знал об этом!
На берегу фарватера суетились тени в полицейской форме. К ним медленно направлялся катер. Когда он вошел в устье канала, человек, стоявший на мостике, включил прожектор. Громадный белый луч погрузился в серую воду. Перегнувшись через поручни, комиссар и инспекторы вглядывались в открывшуюся перед ними фантасмагорическую картину. В нескольких метрах под ними, на куче мусора, слегка покосившись набок, покоился тюремный фургон. Его затухающие фары были похожи на гигантские тусклые сонные глаза.
— Это — именно он, — сказал комиссар. — Господа, пусть только внутри не окажется охранников.
Он дал команду пристать и выскочил на захламленный берег. Дождь поливал спорящих о чем-то двух полицейских в форме и молодую блондинку.
— Предупредите портовых пожарных! — приказал комиссар. — Немедля ни минуты нужно вытащить этот фургон…
Полицейские на мгновение осветили электрическими фонариками старый бункер.
— Нет ни малейшего сомнения, — сказал комиссар, — мы можем быть уверены, что речь идет о побеге.
— Должно быть, беглец уже далеко, — вздохнул один из инспекторов.
— Да, — согласился комиссар. — Мне кажется, побег был серьезно подготовлен.
И он грустно взглянул на затопленный автомобиль. Зрелище было зловещим. Марику сотрясали конвульсивные рыдания.
— А когда она выучила немецкий язык, что еще вы там вдвоем варганили в этой чертовой комнате с окном, выходящим в парк? — крикнул Франк, встряхивая Гесслера за лацканы пиджака.
Взяв его за запястье, адвокат резким движением высвободился.
— Я продолжал говорить ей о любви, а она рассказывала мне о вас, — признался он, — но вы никогда не поверите нам… Хотя, может быть, чему-то и поверите, если вам нужно будет поверить! Сейчас вашей тюрьмой стало сомнение, и никто больше ничего не может сделать для вас. Пока вы любите Лизу, это мучение никогда не кончится, оно будет сверлить вас, как бормашина.
