— Старайтесь думать о чем-нибудь другом, — посоветовал он.
— О чем? — спросила Лиза.
— О чем угодно, только не об этом.
— А вы-то действительно думаете о другом? — явно заинтересованно и настойчиво спросила молодая женщина.
Временами неожиданная мимика совершенно изменяла лицо Паоло, изменяла размеры его головы и смазывала его черты. Можно было подумать, что это лицо сделано из податливой резины и хозяин мог придать ему самые неожиданные формы.
— У меня есть один рецепт, когда что-то не клеется, — подтвердил он. — Я начинаю думать о Монблане. О Монблане при луне.
Паоло замолчал, взглянул на женщину, убедился, что заинтересовал ее, и продолжал:
— Вы когда-нибудь видели Монблан при луне, Лиза?
— Нет, — ответила она.
— Я тоже не видел, — сказал Паоло. — Приходилось видеть Монблан, частенько видел луну, но ни разу — их вместе. Столько упущено в жизни…
Она взглянула на него с каким-то презрением. Он разочаровал ее. Лиза надеялась услышать от Паоло нечто умиротворяющее, как будто он обещал ей это и не сдержал своего обещания. Паоло стало стыдно за ее разочарование. В течение всей своей бурной жизни ему приходилось переживать немало критических моментов, и каждый раз он преодолевал их благодаря своему хладнокровию. Когда дело плохо оборачивалось, он становился чрезвычайно трезвым в рассуждениях, и ничто не могло помешать этому состоянию, но сегодня из-за девушки ему никак не удавалось обрести самоконтроль.
— Что это там за верфь с громадным краном на рельсах? — спросил он, чтобы не молчать.
— Просто верфь! — в сердцах отрезала Лиза.
Машинально она взглянула туда, куда он смотрел. В серых сумерках потрескивали дуговые лампочки. Их голубоватые огоньки как будто вдавливались в громадные стальные плиты, и от этого металл становился красным, как изуродованная плоть.
Фигуры в желтых комбинезонах двигались в заданном ритме, издали их движения казались неуклюжими.
— Как же красивы эти сварочные огни, — оценил Паоло. — Мне это напоминает Дворец спорта. Там видишь в темноте полно зажженных спичек. Даже представить себе не можешь, сколько людей могут курить. Одни сигареты гаснут, другие зажигаются, это — как человеческие жизни, правда? В общем, так мне кажется…
Поскольку она по-прежнему замыкалась в себе, ожесточенная и зажатая, он продолжил, пытаясь придать своим словам любезность и теплоту, свойственные банальности.
— А что же там делают, на этой верфи? Наверное, корабли?
— Конечно, — ответила Лиза, от безразличия ее голос стал безжалостным.
