Подсудимый нашел независимого специалиста-медика, который обосновал неправомерность выводов суда о времени излечения и об объективности диагноза «сотрясение». Однако кассационная инстанция сделала вид, что не заметила этих новых обстоятельств в деле и никак данное заключение специалиста не прокомментировала.
Факт 15: Помимо указанных выше возражений, имеется еще один довод в пользу того, что никакой гематомы 23 апреля «потерпевшая» не получала. Действительно, Лариса указывала, что подсудимый ее якобы побил еще и 2 марта 2004 года (акт 1191 от 04.03.04), где она жаловалась эксперту, что получила сотрясение: «При падении кратковременно теряла сознание, после травмы отмечала тошноту, рвоту, головную боль, головокружение». И именно в этом акте фигурирует та самая гематома в лобной части («в лобной области слева, на волосистой части головы подкожная гематома около 2 см в диаметре»), и именно эта гематома непонятным образом перекочевала из акта 1191 от 04.03.04 в акт 2281 от 26.04.04 (т. е. в акт, полученный через 2 месяца после первого акта) и далее, но уже с указанием давности в срок примерно 23.04.04.
Этот эпизод (от 02.03.04) был исключен из дела, поскольку эксперты решили, что данное повреждение не может быть расценено как «средняя тяжесть», а ст.116 УК РФ суд закрыл за истечением срока давности. Данный факт еще раз указывает на ложный источник гематомы на лбу, который эксперты, а следом за ними и суд, необоснованно взяли из акта соответствующего дате 04.03.04 и присовокупили к дате 23.04.04 и обосновали этим наличие сотрясения. В цивилизованных странах это называется фальсификацией дела. Очевидно, что ложь «потерпевшей» от 2 марта вызвала снежный ком ее лжи и по остальным датам, сфальсифицированного ею дела. Заметим, что эксперты 04.03.04 не нашли у нее признаков сотрясения мозга, хотя она также жаловалась на тошноту, головокружение и прочие признаки сотрясения. А вот обычные медики 26.04.04 пошли на поводу у «больной» и, заметим, по тем же самым ее жалобам поставили диагноз «сотрясение мозга»!
Умысел суд не определил, не доказал его присутствие в моих действиях.
Конечно, если действий не было, то и умысла не было. Но если на минуту допустить, что суд доказал вину подсудимого (что совершенно не верно), то и в этом случае об умысле говорить не приходится.
По убеждению суда, целенаправленный характер действий подсудимого, множественность нанесения ударов «потерпевшей», свидетельствуют именно об умысле подсудимого на причинение «потерпевшей» средней тяжести вреда здоровью. Однако, это вовсе не соответствует фактическим материалам дела.
