Тот пожал плечами и гордо удалился.
— Потише, Свет, — негромко сказала Ира. — А то ведь доорешься — мы все сейчас уйдем и…
Комова чуть сбавила тон:
— Ира, ну пойми ты меня! Михаил рвет и мечет. Из-за вас еще один дубль снимать…
— Не свисти. Все равно бы снимали. А мы под кулаки да палки не полезем. Радкевич-то жив?
— Как тебе сказать…
— Понятно. А Извекова?
— Ее Эля валерьянкой отпаивает.
— А Загурская?
— Закрылась в машине Кострова и ревет. — Светлана Ивановна отвела глаза.
— Ну и что ты от нас хочешь?
Прибежала помреж Танечка с хлопушкой в руках.
— Свет-Ванна! — едва переведя дыхание, выпалила она. — Михаил вас зовет! Злой, как черт! И велел всем на исходную, а групповке — не дурить.
Комова закатила глаза:
— Слышали? Не дурить!
Она тяжело вздохнула и рысью помчалась к режиссеру.
— Фиг тебе! — грубо сказал всегда подчеркнуто вежливый Вячеслав Григорьевич, но привычка, видимо, взяла верх, и он поправился: — Вам то есть.
— Тань, а что режиссер-то бесится? — поинтересовалась Ира.
— Огульников с Костровым в дом отдыха, в бар, который на втором этаже, коньяк пошли пить. Вот он и хочет, чтобы Свет-Ванна их вытащила. А то его… — девушка хихикнула, — не пустили…
— Коньяк? Коньяк — это неплохо. Только какого черта? Никто перерыва, кажется, не объявлял?
Таня захихикала еще громче:
— Огульников обиделся. Ему в драке второй глаз подбили.
* * *
Второй вал показался Ирине еще более ужасным.
Массовка действительно перепилась. Народ не додрался. Охваченные азартом вседозволенности люди рвались выместить хоть на ком-то свой страх перед переменами, которые столь неожиданно и быстро охватили страну, перед будущим, которое из неизменно светлого и прекрасного превратилось вдруг в зыбкое и ненадежное, свою злость на безденежье, цены, очереди, отсутствие продуктов, трудности, возникших словно бы ниоткуда торгашей-спекулянтов и… собственные кривые ноги.
Первый ряд — проявили сознательность все, кроме героини, даже Радкевич, пострадавший всерьез, — был смят в считанные мгновения. Никто и охнуть не успел.
Правда, на сей раз актеры групповки перестроились быстро и толково. Мужчины в последний момент, когда набегавшие массовщики уже предвкушали избиение намеченных жертв, переместились и встали плечом к плечу, взяв женщин в кольцо. Геройствовать Стелле как-то расхотелось, а у остальных таких мыслей и не возникало.
Нападавшие, упустив из виду избранные цели, не слишком огорчились. Боевой дух в их крови (или процент алкоголя) был настолько высок, что они с неслабевшим энтузиазмом принялись избивать друг друга. Досталось только замешкавшемуся Валере Романову — кто-то ножищей в огромном кирзовом сапоге так треснул его по пятой точке, что он буквально влетел в ряды защитников.
