Стелла тихо ахнула.
Огульников вальяжно прошел мимо, слегка помахивая зажатой в руке газетой. Он не преминул окинуть смутившуюся Стеллу снисходительным взглядом записного красавца.
Ирина больно сжала руку девушки:
— А вот от этого, дорогуша, держись подальше…
— Ты хорошо его знаешь?
— К счастью, не я.
Стелла уставилась на нее в недоумении. Ирина недобро усмехнулась:
— С ним была оч-чень хорошо знакома одна моя подруга. Нелли… Представляешь, ей потребовался год, чтобы зализать сердечную рану, восстановить душевное равновесие и выпутаться из всех неприятностей, которые по его милости свалились на ее голову. Не считая развода с мужем, мизинца которого этот гад не стоил… Впрочем… По-моему, все, что я говорю, для тебя — глас вопиющего в пустыне… У тебя конечно же есть свое мнение на этот счет. Только помни, актеры — это вовсе не те люди, которых они играют на экране. В жизни человек может быть немыслимой сволочью, но иметь при этом амплуа благородного отца или…
— Ирина! Я тебя везде ищу, а ты… — Взмокшие от пота волосы Светланы Ивановны прилипли к ее исчерченному морщинами лбу. — Идем, Михаил ждет. И девочку возьми…
Ирина пожала плечами:
— Да мы как пионеры, Света! Всегда готовы.
* * *
Светлана Ивановна повела их в самый дальний конец коридора. Стелла отметила, что стены его оклеены дорогими полосатыми обоями под старину и повсюду висят картины — офорты, нежные акварели, небольшие натюрморты, написанные маслом. Иногда встречались зеркала в тяжелых рамах с витыми «подсвечниками», которые вместо свечей венчали матовые лампочки-миньоны. Ковровая дорожка под ногами гасила звук шагов.
Они остановились перед дверью, в которую Светлана Ивановна постучала с некоторой безуспешно скрываемой робостью.
— Д-да, да!
Стелла затаила дыхание и шагнула через порог вслед за Светланой Ивановной и Ириной.
В величественно-пышном, обитом бархатом кресле под неприлично роскошной пальмой, возвышавшейся над грандиозной кадкой, восседал РЕЖИССЕР.
Было ему лет сорок с небольшим, лысина у него намечалась, но только едва-едва, он курил сигарету за сигаретой — окурки уже не умещались в громоздкой стеклянной пепельнице, стоявшей на углу полированного стола. И выглядел он, с точки зрения Стеллы, совершенно несолидно.
— Так-так, — сказал он. — Замечательно. Я, как всегда, в восторге от ваших предложений, Света.
По тому, как он это сказал, Стелла поняла, что ничего замечательного в предложениях Светланы Ивановны, причем как всегда, нет, что режиссера все не устраивает и что ее, Стеллу, сейчас отсюда выгонят с треском. Она приготовилась к самому худшему и решила, что в крайнем случае попросит у Ирины трояк на дорогу, а добравшись до вокзала, всеми правдами и неправдами поменяет билет и уедет в Пермь… Мельком взглянув на Ирину, она вдруг поразилась тому, как изменилось лицо ее новой приятельницы. Такое мягкое, будто излучавшее доброту, скрываемую легкой насмешливостью, оно сейчас было холодным, напряженным и даже… даже надменным.
