А она не нашла слов, не сумела объяснить ему, что он поступает с ней жестоко и несправедливо. Как же так можно? Ведь она его жена! Неужели он изменил свое отношение к ней, потому что она беременна? Но ведь еще только четыре месяца… И не видно ничего, и фигура у нее по-прежнему хороша… Только стала более пышной, женственной…
Рита свернула с узкой тихой улочки, названия которой даже не знала, на широкую, ярко освещенную улицу Ленина. Мимо проносились, сверкая фарами и натужно ревя, автомобили, сияли витрины, и в облаках света, окружавших фонари, тихо плавали крупные хлопья снега. Несмотря на сравнительно поздний час, на улице было людно, Риту то и дело толкали, какая-то мощная, как ледокол «Арктика», тетка с сумками пихнула ее и обозвала «дурой слепошарой». Такого ругательства Рита до сих пор не слышала, и оно почему-то показалось ей забавным.
Главное — ни о чем не думать… Но именно это Рите и не удавалось. Она уже не в первый раз пускалась в такую прогулку по малознакомому — она жила здесь меньше полугола — родному городу Сережи. Теперь она бродила одна, а раньше, когда они только приехали, он с удовольствием водил ее повсюду, все показывал и рассказывал: и про школу, где учился, и про авиационный кружок, и про парк, и про каток, и про реку…. Про все…
Только вот к друзьям своим он с Ритой не ходил. После одной истории. Они тогда отправились на день рождения к его приятелю Борису. Это было буквально на следующий день после их приезда, и Сережа даже не позвонил другу, просто накупил вина, взял торт, и они пошли… Поднялись по полутемной лестнице, Сергей позвонил, и дверь немедленно, будто их только и ждали, распахнулась. На пороге стояла симпатичная блондинка и вытирала о фартук мокрые руки:
— Ой! Серый! Когда ты приехал? Борька! Борька! Иди скорей! Смотри, кто к нам заявился! Надо же! Серый, а у нас как раз Татьяна в гостях!
Радостную улыбку с лица Сергея будто смахнули грязной половой тряпкой.
— Лен, познакомься, это моя жена Рита, — напряженно сказал он.
— Проходите…
Рита вскинула голову и вслед за Сережей двинулась в прихожую. Она почувствовала, что вдруг взмокла, но не от июльской жары, не спадавшей даже к вечеру, а от волнения. Что было дальше, она помнила плохо. Урывками. Их посадили за стол, и она сразу же наткнулась на взгляд сухих, лихорадочно горевших глаз девушки, сидевшей напротив. Русоволосая, с длинной косой, в старомодной пестрой шелковой блузке с шарфом-воротником, завязанным на шее бантом, она казалась, несмотря ни на что, очень красивой, и она… Она не спускала с Сергея глаз. Он явно чувствовал себя неуютно, хотя отчаянно острил и упрямо смеялся… Потом Рита вышла в ванную — подкрасить губы и попудрить вспотевшее лицо перед танцами — и услышала чей-то разговор.
