Коттону Хоузу хотелось понять, действительно ли в комнате стало жарче.
Трудно было ответить наверняка. Хоуз обливался потом, но он был крупным мужчиной и всегда потел, когда обстановка накалялась. Раньше, когда он работал в тридцатом участке, он потел гораздо реже. То был фешенебельный район, и Хоуз не обрадовался, когда его перевели в восемьдесят седьмой. Случилось это в июне, а сейчас был октябрь. За четыре тяжких месяца он неплохо сработался со здешними детективами, стал тут своим и теперь не мог отделаться от чувства тревоги, понимая, какой опасности подвергается жизнь одного из них, человека по имени Стив Карелла.
Возможно, лейтенант был прав. Не разобравшись в намерениях Бернса, Хоуз полагал, что тот с легкостью готов пожертвовать Кареллой ради спасения остальных сотрудников восемьдесят седьмого участка, и в этом, наверное, был свой резон. Бернс считает вполне моральным и вполне логичным позволить Карелле оказаться один на один с револьвером калибра ноль тридцать восемь. Да только Хоуз считает иначе.
87-й был необычным участком, и команда там работала необычная. Хоуз воспринял перевод болезненно — он не ожидал ничего хорошего ни от обитателей трущоб, ни от здешних детективов, которых он зачислил скопом в разряд неисправимых циников еще до того, как с ними познакомился. Довольно быстро он понял, что сильно заблуждался.
И еще он понял, что в трущобах живут самые обыкновенные люди, которые получают удовольствие от того же, что и Хоуз, и страдают от лишений, о которых он, Хоуз, не имел представления. Они хотели любви, мечтали об уважении, и стены их жилищ ничуть не походили на ограду зверинца. На этот счет Хоуза неплохо просветили его новые коллеги, каждого из которых он успел повидать в работе. Он убедился, что сыщики 87-го участка не смотрят на мир через розовые очки и не заблуждаются насчет того, что такое преступный мир. Любой из них мог в мгновение ока сбить с ног жулика, если тот делал резкое движение, не испытывая при этом угрызений совести. Преступник — это преступник, и никто из сотрудников 87-го участка не был склонен проявлять излишнюю щепетильность.
Но Хоуз с удивлением узнал, что парни из 87-го неуклонно придерживаются одного принципа, который ничуть не мешал им стоять на страже закона; принцип этот именовался справедливостью. Соблюдая его, они в зависимости от обстоятельств проявляли то жесткость, то снисходительность. Они и не думали отождествлять с преступниками всех без разбору обитателей многоэтажек. Вор — это вор, но человек — это прежде всего человек. Таково первое правило справедливости. Хоуз быстро понял, до чего непросто соблюдать это правило, когда изо дня в день встречаешься лицом к лицу с насилием и безвременной смертью.
