— А потом?
— Потом Марк попытался открыть дверь. Он никак не мог взять в толк, почему у него ничего не получается — засов-то мы сорвали. Мы снова сунули ломик в проем, надавили — и тогда… тогда мы увидели отца. Остальное вам уже известно.
Значит, дверь была заперта.
Значит, самоубийство.
Самоубийство ли?
Что же теперь делать? Не посылать же письмо Джону Диксону Карру![8]
Возле двери еще валялись щепки. Карелла медленно двинулся на первый этаж.
Кристину Скотт он застал в маленькой гостиной, окнами выходившей на реку Гарб. У этих людей какие-то ненастоящие имена, подумал Карелла. Они словно сбежались сюда из дурацкой салонной пьесы на английский манер. Все они какие-то выдуманные. Но старик и в самом деле покончил с собой. Тогда какого дьявола я трачу время, допрашивая их и дыша плесенью в кладовке без окон?
— Детектив Карелла? — осведомилась Кристина.
Деревья вдоль реки пылали ярко-красным и желтым. На их фоне женщина выглядела какой-то блеклой. Она была пепельной блондинкой, но возникало впечатление, будто ее волосы вовсе бесцветны. Голубые глаза бледного пастельного оттенка казались выгоревшими. На лице никакой косметики. Белое платье. На шее простое яшмовое ожерелье.
— Как вы себя чувствуете, миссис Скотт?
— Гораздо лучше, благодарю вас. — Она взглянула на пылающие деревья. — Это мое любимое место, вот здесь. Тут я встретила старика, когда Дэвид впервые привел меня в дом.
Кристина замолчала. Бледно-голубые глаза пристально смотрели на Кареллу.
— Зачем, по-вашему, он решил это сделать? — спросила она наконец.
— Не знаю, миссис Скотт, — сказал Карелла. — А где ваш муж?
— Дэвид у себя. Для него это тяжкий удар.
— А где его братья?
— Где-то тут. Дом у нас большой. Старик построил его для своей невесты. Дом обошелся ему в семьдесят пять тысяч, причем это было в конце прошлого века, когда доллар стоил куда дороже, чем теперь. Вы видели комнату для новобрачных наверху?
— Нет.
— Она роскошна. Дубовые панели, мрамор, в ванной золотые краны. И удивительные окна, из которых открывается прекрасный вид на реку. В нашем городе таких особняков раз-два и обчелся.
— Пожалуй, — согласился Карелла.
Кристина Скотт закинула ногу на ногу, и Карелла не оставил это без внимания. Неплохие ножки, промелькнуло у него в голове. Такие типичные для Америки. Стройные, прямые, ни намека на рахит. Полные икры, тонкие лодыжки. Туфли — пятьдесят семь с половиной долларов пара. Неужели ее муж укокошил старика?
— Не желаете ли выпить, детектив Карелла? Или у вас это запрещается?
