Анжелика захлопала ресницами.
— Можешь не сомневаться, — сказал Уиллис.
— Это действительно так? — спросил Бернс.
— Сущая правда, Пит. Так что пораскинь мозгами, Анжелика. Если Касим сыграет в ящик, «Латинская гвардия» воздвигнет тебе при жизни памятник. В Гровер-парке. А вот «Ножи» заимеют на тебя большой зуб. Все они отъявленные мерзавцы, моя радость, и то, что ты посмела коснуться бритвой священной особы Касима, приведет их в расстройство. И не важно, помрет он из-за этого или нет.
— Чего? — спросила Анжелика.
— Не важно, помрет ли он, говорю. В любом случае, крошка, ты у них теперь в черном списке.
— Так я же не знала, кто он такой, — сказала Анжелика.
— Значит, это ты его порезала?
— Но я не знала, кто он.
— А почему ты это сделала?
— Он ко мне приставал.
— Каким образом?
— Лапал.
— О Господи! — возопил Уиллис.
— Правда, лапал.
— Образец невинности. Рекомендую, Пит, — сказал Уиллис. — За что же ты его так, деточка? Только давай без романтической чепухи, ладно?
— Он хватал меня за грудь, — сообщила Анжелика. — На ступеньках перед баром. Я ему и показала.
Уиллис вздохнул.
Допрос, похоже, стал надоедать Вирджинии Додж. Она сидела за столом так, что ей были видны и дежурка, и коридор. В руке револьвер, на столе бутылка с нитроглицерином. Вирджиния нервничала.
Надо торопиться, думал Майер. Надо поскорее все напечатать и не наделать ошибок. И с рук долой! Иначе она подойдет ко мне, увидит, чем я занимаюсь, и тогда бах! бах! — и полчерепа как не бывало! Сара будет неделю ходить в трауре. Завесит все зеркала в нашей квартире, повернет картины к стене. Веселенькая перспектива. Так что надо торопиться. Октябрь — не самое лучшее время для похорон.
— Значит, хватал за грудь? — продолжал Уиллис. — За какую же — за правую или за левую?
— Не смешно, — отвечала Анжелика. — Когда тебя лапает мужчина, приятного мало.
— А ты, стало быть, полоснула его бритвой?
— Да.
— Потому что он хватал тебя за грудь?
— Да.
— Что ты на это скажешь, Пит?
— Достоинство присуще представителям любой профессии, — сказал Бернс. — Я ей верю.
— А по-моему, она нагло лжет, — сказал Уиллис. — Мы, конечно, все проверим. Не исключено, что у них с Касимом были шуры-муры, и не первый день. Может быть, она узнала от кого-то, что он присмотрел себе другую, и решила покарать изменника. Звучит правдоподобно, не так ли, красотка?
— Знать не знаю вашего Касима. Он подошел и стал нахальничать. Мое тело — это мое тело. Даю его кому хочу. И где хочу. А наглых свиней с грязными руками терпеть не могу.
