Небо было чистое, все в звездах. И тишина была, такая настоящая деревенская. Изредка в Пеньках взлаивала спросонок собака, стучало ведро, запоздало падая в колодец, раньше времени прокричал чей-то петух.
– Пошли домой, – зевнула тетя Зина. – Петух – он кукаречит неспроста. Он нечистую силу чует.
– И чем это он чует? – спросил Алешка. – Носом, что ли?
– Сердцем, – шепнула тетя Зина и встала. – У нас с Гошей завтра утренний дилижанс, я пошла спать.
Не хотелось уходить, очень хороший был вечер, но мы тоже поднялись. Чтобы тетя Зина не проспала свой утренний дилижанс. Но самовар на столе был все еще горячий, и мы решили выпить еще по чашке чая.
Мама отдернула шторку и мечтательно вздохнула:
– Какая светлая луна!
И вдруг перед мамой исчезла светлая луна и появилась чужая рожа. Мама ахнула и отшатнулась. И мы все замерли от страха. Только один Гоша не растерялся.
– Отвали! – гаркнул он густым мужским басом на всю окружающую природу.
За окном послышался треск, возглас и топот удаляющихся ног. Я не успел даже ахнуть, как Алешка выскочил за дверь. Я – за ним. Но он уже возвращался от калитки.
– Вот гад! – сказал он, отдуваясь. – Удрал! И скамейку нашу сломал.
Я подумал: хорошо, что эту шаткую скамейку сломал кто-то чужой, а не кто-то из нас. Рано или поздно это должно было случиться.
Когда мы вернулись в дом, тетя Зина сказала:
– Молодец, Гоша. А ведь это все Алешка подстроил.
– Ага, – сознался Алешка. – Сто пудов. Это дядя Юра свой мобильник ищет.
А я понял – они так разом сговорились, чтобы мама не волновалась.
А я волновался. Я лишний раз убедился, что мы все еще находимся под наблюдением. Кто-то зачем-то постоянно следит за нами.
Мама вдруг решила постирать толстые шторы, которые висели на окнах нашего фургона. Тратить на них стиральный порошок ей не хотелось, и она послала Лешку в магазин за хозяйственным мылом:
– Я его на терке построгаю, замочу – и будет прекрасное моющее средство! Жесть?
Алешка деликатно промолчал и пошел в магазин. И вернулся из него сильно задумчивым. Я даже забеспокоился. Я знал из нашего семейного опыта – если Алешка глубоко задумался, значит, вскоре либо все мы под его команду забегаем, либо случится что-то необычное.
И еще мне показалось странным, что он перевыполнил задание – вместо одного куска принес два. Один отдал маме, а другой втихаря заныкал. Мыться, что ли, собрался? Да я бы этим мылом даже медведя после зимней спячки не стал бы отмывать – больно оно несимпатичное. Брусочек какой-то коричневый, с терпким запахом. Да еще и липкое.
