– И мышей на деревьях ловили?
Тут настала грозная тишина. И потом:
– Не забывайся, козел.
– Виноват, шеф.
– Я зачем тебя к ним направил? Мышей считать? Сообрази, дурной: он обязательно там покажется. Там его жена, дети.
– Так он к другой бабе ушел. Его же из органов за это турнули.
– В органах не дураки сидят. Все это надо проверить.
– Я вот что думаю. Мне там появляться в другой раз уже не стоит.
– И что предлагаешь?
– Напротив их дома строится кто-то. Нужно нам своего человека в их бригаду внедрить. Постоянный контроль будет.
– Мониторинг. Дельно предложил. «Козла» с тебя снимаю. Только подбери кого-то со специальностью.
– Колян раньше крановщиком работал.
Шеф издевательски хохотнул:
– У них там высотка строится? Думай, крокодил, думай…
Я подхватил ведро и зашагал к роднику. Меня осенило! Еще чуть-чуть – и все станет на место. Как фиговинки в пазлах.
Домой я вернулся веселым и находчивым. Быстренько раздул самовар, заварил чай. Две подруги накрыли стол всякими печенюхами. Посреди стола – старая банка с новыми цветами и вспотевший самовар. Он еще немного попыхивал и побулькивал под крышкой и выдавал чуть заметный дымок, от которого чай становился еще вкуснее.
– Люблю у Оболенских чай на даче из самовара пить, – попыхивала и побулькивала от удовольствия тетя Зина. – Как в лучших домах.
Она почему-то пила чай из блюдечка, поставив его на растопыренные пальцы, и вприкуску. На ее зубах твердый сахар трещал, как сухие дрова в печке. Ее круглые щеки неистово алели.
Алешка таращил на нее глаза, а мама сказала:
– Не парься, Зинк, – мама иногда любила вставить какое-нибудь Алешкино словечко, – пей нормально.
– Я нормально пью. Как в лучших домах.
Ну раз так, то и Алешка решил к лучшим домам приобщиться. Схватил кусок сахара, закатил его за щеку и поставил блюдце с чаем на пальцы.
Недолго музыка играла… Алешка поперхнулся. Кусок сахара вылетел изо рта и булькнул в ведре возле печки, блюдце – на стол, чай – немножко на пол и побольше – ему на колени. Алешкина голова отработанно пригнулась, пропуская мимо щедрый мамин «подзатылок».
– С Оболенскими не скучно, – сказала тетя Зина. – Они мышей дрессируют.
Что-то похожее я уже слышал, за чужим забором. И Лешке, конечно же, об этом не сказал – сам разберусь. Тем более что и он не очень-то со мной откровенничает. Ведь что-то знает, но молчит. И я, кажется, знаю, что он знает.
– Мы пошли в поле, – сказал Алешка.
– Просохни сначала – неприлично в мокрых штанах ходить. Неправильно поймут.
