– Ой, бабуль, ты просто красавица! – Аня увидела бабушку и окинула ее восхищения взглядом. Вере Николаевне, действительно, никак нельзя было дать больше 50 лет, особенно когда она выходила при полном параде, в одном из своих любимых шанелевских платьев.
У Веры были дополнительные мотивы для поездки, но она предпочитала о них умалчивать. Ей было немного стыдно, вернее, не немного – стыдно было изрядно. Полагалось думать только об Ане, а ей в голову упорно лезли мысли о Смирнове. Вот удивилась бы Лика, узнав, что ее «мать-старушка» все еще лелеет надежды встретить своего мужчину мечты! Ну и что, что седьмого по счету. И вообще, кто сказал, что мужчина мечты может быть только один? Вот Вера, например, каждый раз, встретившись с «тем самым мужчиной», бросалась в пучину страсти с головой, забывая обо всем на свете… Иногда она выходила за «мечту» замуж, и жила с каждым честно до тех пор, пока любила. А когда любовь уходила из отношений, Вера их разрывала – безжалостно и драматично.
Возраст Вера не замечала – ни свой, ни чужой, и не понимала, как можно быть старым для того, чтобы чувствовать. Ей ближе был Высоцкий с его вечным и очень правильным – «я люблю, а значит, я живу». Эдит Пиаф, Элизабет Тейлор и Верина двоюродная тетя – вот ее минимальный список женщин, которые не стеснялись страстно любить, когда им уже было далеко за шестьдесят.
Аню ей было по-прежнему жаль; но не так, как раньше – надрывно и безысходно. Теперь к Вериной жалости добавлялась радость из-за того, что внучка сейчас переживает сильное увлечение, которое буквально на глазах крепнет, растет и оживает, поглощая Аню и затмевая собой даже болезнь…
– Поехали, Анечка. – Вера Николаевна взяла внучку под руку и они спустились с лестницы, бережно поддерживая друг друга – не просто как родные, а как по-настоящему близкие люди.
Под кабинетом Максима Леонидовича обнаружилась очередь, оставался единственный свободный стул, на который Вера Николаевна после недолгих препирательств усадила-таки Аню. Сама в ожидании приема начала увлеченно изучать стенды с наглядной агитацией, украшавшие унылые стены. Прочитала рекламу вакцины от гриппа, стенд с призывами соблюдать правила гигиены в период осеннее-зимних эпидемий ОРВИ и заскучала. Остановилась аккурат напротив входа в кабинет. В это время дверь распахнулась, и оттуда стремительной походкой вышел Смирнов. Скользнул взглядом по очереди и внезапно увидел Веру. Она не успела придать себе невозмутимо-равнодушный вид, и Смирнов обнаружил на ее лице радость – столь же неуместную в этой очереди, как и его радость – в ответ:
