Гурко. Под стягом Российской империи | страница 10
И послышался ему знакомый голос:
— Иосиф!
«Кто меня зовет?» — подумал Гурко.
Силился вспомнить. Вдруг догадался. Это же мать позвала его. Господи, подумал он. Ведь сорок лет, как говорила она в последний раз с ним…
И снова мысли о далеком детстве. Лесная сторона, небольшая усадьба. Березы, лиственницы. Село рядом, избы…
Потом увиденное в дреме исчезло, и Иосиф Владимирович увидел отца. Тот говорил ему строго:
— Помни, Иосиф, ты рода древнего, наш предок наместником Смоленским был.
Очнулся Гурко, о сне мысли: к чему бы? И подумал, уж ли и там, на том свете, мать вспоминает его? А ведь и я, матушка, не забываю вас… И решил сегодня же послать Василия в церковь, поминальную заказать…
Мысль перебросила его в Санкт-Петербург. С Александриной, женой, расстались холодно. Да они никогда близки и не были. Он все больше по гарнизонам, она, красавица, жила своими интересами…
Уже здесь, в Бельцах, накануне отъезда в Унгены, уходя в штаб, повстречал хозяйку дома, Софью. Она сказала игриво:
— Генерал, ваш Василий не позволил мне прийти к вам этой ночью. Он встал у двери и сказал: его превосходительство спит.
Софья была молода и привлекательна. Иосиф Владимирович улыбнулся, поцеловал хозяйке руку.
— Милая Софья, Василий пожалел мои старые, бренные мощи.
— Так ли уж, генерал? Побойтесь Бога и не отриньте меня вдругорядь…
В аппаратной застучал телеграф, и Гурко отправился знакомиться с новой телеграммой.
Начало марта 1877 года. Час войны неумолимо близился. Не одну бессонную ночь провел министр иностранных дел России князь Александр Михайлович Горчаков[5] в здании своего министерства, что у Певческого моста на Мойке.
Вот и это утро он встретил на своем рабочем месте. Тихо в кабинете, только мягко постукивали большие напольные часы в футляре из красного дерева. Весь пол просторного кабинета укрыт скрадывающим шаги пушистым ковром. Потолки и карнизы высокие, лепные. У стен строгие шкафы, полные книг. Кожаные, с золотым тиснением переплеты за чистыми стеклами.
Скрестив на груди руки, Горчаков неподвижно смотрел в зашторенное окно. Пасмурное небо над Санкт-Петербургом, тяжело падает сырой снег с дождем. Дуют порывистые ветры с Балтики, раскачивают фонари. В брезентовых венцератках мокнут извозчики, торопливо снуют пешеходы. Подняв воротник шинели, на противоположной стороне улицы укрылся в подворотне жандарм.
Ненастная погода — и неспокойно на душе у российского канцлера князя Александра Михайловича Горчакова. Хитро плетет интриги бывший прусский канцлер, ныне рейхсканцлер германский Бисмарк