Петр поклонился и сказал, что придет. Федор Павлович кивнул и ткнул своего кучера в спину тросточкой:
— Езжай, Селифан!
Когда коляска поворачивала, увидел Петр, что с помещиков рядом барышня сидела, по левую руку. Одна рука в ней в муфте была меховой, а другой она платочек кружевной у носа держала, надушенный. Кучер лошадей хлыстом легонько стегнул, коляска дернулась, и барышня платочек от лица отняла. Глянул в этот миг на нее Петр и узнал свою Лисавету. Не успел он ничего сказать, как коляска уже на улицу выехала и в сторону тракта покатилась, да так быстро, что пешком не догнать.
Побежал Петр на конюшню, схватил коня, да ведь конь не седланный! Пока Петр коня седлал да из деревни на тракт выбирался, коляски уже и след простыл. Погнал Петр коня в город и через два часа был у городской усадьбы помещика К. Да только внутрь его не пустили — сказали, что Федор Павлович еще не вернулись, надо ждать.
Стал Петр слуг расспрашивать, кто такая с Федором Павловичем в коляске ехала. Слуги сперва говорить не хотели, а потом рассказали, что это, мол. Федора Павловича приемная дочь. Звать ее Олимпиада Силуановна, она мещанка, из греков. Жила сиротой в городе, так ей Федор Павлович сперва помогал из сострадания, а потом и вовсе своей приемной дочерью назвал и в доме господском поселил. Она теперь от него ни на шаг не отходит, за ним ухаживает, и комнату ей Федор Павлович для назначил рядом со своей.
К вечеру наконец коляска во двор вкатилась и вышли из нее Федор Павлович и Лисавета. Бросился к ним Петр, кричит:
— Лисавета!
А та за помещика спряталась и визжит от испуга:
— Уберите от меня этого бешеного! Он меня убьет!
Дворовые выбежали, Петра схватили, а он вырывается, кричит и руки к Лисавете тянет:
— Лисаветочка моя, лисонька, вернись, как же я без тебя?!
Федор Павлович прическу на себе поправил и строго так говорит:
— Ты что же, Петька, совсем рехнулся? Управляющий, дайте мужику его деньги за церковь и больше на двор не пускайте.
Потом к Лисавете поворотился и сказал:
— Пойдем, Липочка, пойдем, дорогая, не бойся — пьяный он, наверное. Вот, посмотри — еще расчет не получил, а уже напился.
И увел Лисавету в дом.
А Петра слуги под руки на улицу вывели. Управляющий за ними вышел и кошелек с деньгами Петру протянул, за работу. Только Петр тот кошелек брать не стал, а швырнул управляющему в лицо, потом на ворота плюнул и прочь побежал.
Всю ночь бродил Петр по городу — ни спать ему не хотелось, ни есть, ни пить. В голове у него шумит, слышится ему стук топора об дерево, будто кто-то колоду обтесывает. Ночью холодно стало, а он холода не чувствует, жар его изнутри колотит, так что расстегнул Петр зипун и рубашку на груди разорвал, чтобы остыть хоть немного. Так и не спал Петр всю ночь.
