В сущности, на вид эта Мариетта ничем не отличалась от других девушек, но она была хороша собой, даже очень хороша! Найдем изъян! Ее вьющиеся волосы были обрезаны, это неприлично! Ее прочие дурные качества, несомненно, должны были выясниться при разговоре – и разговор начался.
– Вы дружны с невестой моего сына, дитя мое?
– Да, – последовал непринужденный ответ.
– Как я слышала, вы подружились еще в детстве? Вы воспитывались в доме доктора Фолькмара?
– Да, я рано лишилась родителей.
– Мой зять говорил мне об этом. Чем занимался ваш отец?
– Он был доктором, как и дедушка, да и моя мать была дочерью доктора; настоящая семья медиков, не правда ли? Одна я выбрала другое занятие.
– Да, к сожалению! – с ударением сказала Регина.
Девушка взглянула на нее с удивлением. Что это? Шутка? Но на лице дамы не было и следа шутливого выражения, и, кроме того, она продолжала:
– Вы, конечно, согласитесь со мной, дитя мое, что тот, кто имеет счастье происходить из уважаемой, почтенной семьи, должен быть достойным этого счастья. При выборе занятия вам следовало это учесть.
– Боже мой! Не могла же я изучать медицину, как мой отец и дедушка! – воскликнула Мариетта, звонко рассмеявшись.
Разговор казался ей крайне забавным, но ее замечание очень не понравилось строгому судье. Регина резко возразила:
– Слава богу, на свете существует немало приличных и почетных профессий для девушки. Вы певица?
– Да, я пою на сцене придворного театра.
– Знаю. Вы хотите бросить сцену?
Этот вопрос был задан таким повелительным тоном, что Мариетта невольно отпрянула. Она все еще думала, что упорная молчаливость и стремительный побег Виллибальда доказывали его ненормальность, но теперь у нее вдруг мелькнула мысль, что он страдает семейным недугом, полученным в наследство от матери, потому что с ней было явно не все в порядке.
– Бросить? – повторила она. – Зачем?
– Из уважения к нравственности. Я готова протянуть вам руку помощи. Сойдите с этой стези легкомыслия, и я обещаю найти вам место компаньонки.
Молодая певица поняла, в чем дело, и, рассерженно откинув назад кудрявую головку, воскликнула:
– Очень благодарна вам! Я люблю свое занятие и не собираюсь менять его на какое-нибудь другое, я не хочу быть зависимой и не гожусь для роли старшей горничной.
– Я ожидала такого ответа, но считала своим долгом еще раз обратиться к вашей совести. Вы еще очень молоды и потому не можете понять всей полноты ответственности; главная вина падает на доктора Фолькмара, обрекшего на такую жизнь дочь своего сына.
