— Ты не представляешь, что это было. Она кричала, заклинала, рыдала. «Как я мог ее бросить? Разве я не понимаю, что кроме меня в ее жизни никого нет?» Она устроила настоящую истерику, кричала, что отравится газом. Конечно, я понимал, что это шантаж, стопроцентный шантаж. Но я просто не мог повесить трубку. Я думал: а вдруг она действительно это сделает? И к тому же оставит записку… Поэтому начал уговаривать ее. Глупость, конечно. А она продолжала гнуть свое: кричала о моей жестокости, о своей бедности, о том, что ей некуда деваться. Потом она стала во всем винить тебя. Мол, это ты настроила меня против нее. Если бы не ты…
Ронни помолчал, вздохнул и снова заговорил, будто бросился в омут:
— А потом я почувствовал, что вот-вот взорвусь. Ты ведь знаешь, как это у меня бывает. Внутри что-то оборвалось, и я заорал: «Все, с меня довольно! Видеть тебя не желаю! Но знай: Анни сейчас здесь, и пока ты осаждаешь меня по телефону, она и Норма ведут между собой настоящую войну. Кто знает, может, пока я болтаю с тобой, одной из них уже нет в живых».
Он замолчал и опустил голову, заново переживая сказанную в запальчивости дурацкую фразу. Мне стало страшно. Слушая Ронни, я вспомнил свой разговор с Пэм. Если он так долго говорил с Сильвией по телефону, то никак не мог столкнуть Норму с лестницы. Выходит, если Ронни говорит правду, убийца не он. Дядя Ганс и Джино тогда сидели возле бассейна, а Пэм и Трай бегали к воротам. Но кто же сделал это? Кто?
— Значит, Сильвия явилась к тебе, дорогой? — спросила мать. — Она угрожала? Говорила: или она будет играть эту роль или сообщит обо мне в полицию, не так ли?
— Два дня назад она пришла ко мне с извинениями. Мол, ужасно сожалеет, что вынуждена в такое время беспокоить меня, но она одолжила Норме диетическую книгу и хотела бы получить ее обратно. Дело в том, что книга с дарственной надписью автора, и она… и так далее. Разумеется, глупейший предлог, но мне не оставалось ничего иного, как пустить ее наверх. Сильвия долго не возвращалась. «Что она там делает?» — подумал я и пошел за ней. Она стояла в спальне Нормы с книгой в руке. И тут начался шантаж. Я снова взорвался: «Хочешь сыграть Нинон? Да в своем ли ты уме? Роль принадлежит Анни Руд, и если тебе это не нравится, можешь выть сколько угодно. Кого это волнует? Ты самая заурядная актриса да еще с таким паршивым характером. Вон из моего дома!» И я буквально вытолкал ее прочь. Она шипела: «Ну, погоди!.. Норму убила Анни — из-за этой роли. Ты это знаешь. И я сообщу в полицию…»
