3
Штурм начался спустя несколько минут после полуночи.
К небу вдруг взвился гигантский сноп огня, а через минуту — второй. Это горели подожженные группой Алексея Найды две цистерны с маслом, только сегодня доставленные на танкодром. Потом огонь перебросился на сарай с продовольствием, предназначенным для проходящих через Сухов армейских частей.
Сначала по крыше сарая поползли розовые острые языки пламени. Потом, обретая силу, они вдруг загудели, и яростное шипение огня начало швырять в небо охапки багрового дыма и искр. Горящие мешки с крупой лопались от жара, и сухое зерно взлетало кверху, как шрапнель.
К месту пожаров бежали немцы. Они строчили по огню из автоматов, как будто свинцовый ливень мог захлестнуть пожар или в этом воющем пламени могли быть те, которые подожгли сарай.
А когда загорелись конюшни, и взрывы гранат начали раздаваться все чаще и в разных местах, и пули стали повизгивать возле бензобашен, охрана их залегла в канавах.
Лейтенант Кравчук, затаившийся невдалеке со своей группой саперов, воспользовался благоприятно сложившейся обстановкой и отдал приказ немедленно рыть колодцы для закладки ящиков с толом.
Саперы поползли…
Тем временем огонь, охватив все прилегающие к бензобашням постройки, переметнулся на бывший продовольственный магазин, где ныне были сложены ящики со сливочным маслом, предназначенным для отправки в Берлин.
Вот тут-то огонь потек по земле, как расплавленный чугун. Кипящее масло трещало, фонтаны мелких горячих брызг разлетались во все стороны, поражая тех, кто подходил близко. Удушливый чад забирался в легкие и раздирал их в сухом кашле.
Повсюду огонь ревел уже грозно и величественно.
Но растерянность среди немцев достигла своей вершины в тот момент, когда вырвавшиеся из конюшни лошади, раздувая ноздри, бешеным аллюром поскакали в промежутки, не охваченные еще пожаром. Но в эти промежутки устремились и солдаты, брошенные полковником Качке для борьбы с огнем. Ошалевшие кони — у некоторых горели развевающиеся хвосты и гривы — врезались в пожарников, подминая их под копыта.
Создалась та чудовищная неразбериха, где трезвый голос замолкает и начинает властвовать инстинкт самосохранения.
Огонь, потушенный в одном месте, нежданно возникал в другом, и вскоре полковник Качке с ужасом заметил, что этой бушующей стихией управляет опытная и умелая рука: очаги огня, возникая в разных местах, неумолимо брали в кольцо резиденцию начальника гарнизона.
Он сам пытался руководить, как боем, борьбой с пожарами, но оказалось, что телефонная связь прервана, и начальник гарнизона был отрезан от всех воинских частей, орудующих где-то там, в этом воющем, клокочущем пламени.
