Лыньков пробасил:
— Думаю, селекционер выберет название «сталинка».
Тройка сдержанно улыбалась.
Лыньков и Кулешов припоздали: не попали в облаву на писателей-«нацдэмов», творчество обоих протекало удачно. Оба издавались, были удостоены званий, премий и наград. На домах, где жили, установлены мемориальные доски в их честь.
— Люди, я вот думаю, — обеспокоенно размышлял Крапива, — может, мне не ехать?
— Так договорились же вместе пивка попить! — воскликнул Кулешов.
— Да не о том, не о том я! В Москву: ехать — не ехать?
— Поедешь, раз они решили, — вздохнул Лыньков.
А Кулешов попытался шутить:
— Увернешься — костюм твой кому подойдет? Ты, Кондрат, вон какая дылда!
Крапива никак не отреагировал, сидел удрученный.
— Слушайте, — зашептал Лыньков, доставая из кармана смятый листок, — чуть не забыл, а как вам это нравится:
«Мужыкі, паўстаньце,
Разганіце калгас,
А іначай усіх падавяць вас.»
— Тиш-ше! — перестав смеяться и оглядываясь опасливо на другой диван, зашипел Кулешов. — Айзек навострил ушки.
Под пальмой толстенький кудрявый Айзек Мовчар, упорно подписывавшийся «Алесем», делал вид, что вникает в статьи «Советской Белоруссии». Квартальная подшивка газеты, скрепленная фанерной планкой, была тяжела, объемна, и чтобы видеть вестибюль пошивочной, низкорослому Айзеку пришлось поставить подшивку на колени.
Тройка приглушила голос.
— Откуда это? Чье?
— Не знаю: в карман пальто в гардеробе сунули листовку:
«Пісаў Іван Зацяты,
Ён у барацьбе заўзяты,
Рыхтуецца да нападу На Савецкую ўладу.»
— Да уже наверняка раскрыли, кто распространяет.
— Как узнают, откуда?
— «Откуда, откуда» — по шрифту машинки определяют!
— Секретарша Радиокомитета — туда стишок прислали, на Революционную три — перепечатала, прежде чем начальству... Один себе, а четыре экземпляра отдала солисту-балалаечнику Радиокомитета Струневскому.
— А дальше уж всю цепочку просчитать — это у них быстро!
— Туда же, на радио, пришло письмо от пионера: «Самым большим желанием было у меня побывать в Мавзолее и увидеть вас, товарищ Сталин».
— Уже прочитали в радиопередаче «Пионерская зорька»?
— Не знаю. Наверное.
Зажимали от смеха рты. Мовчар не выдержал, высунулся из-за газетной стопки, бросил, как бы шутливо:
— Шалом, Кондрат!
— Воистину шалом, Айзек, — в таком же тоне ответил Крапива.
— И что там за анекдоты рассказываете?
— Выяснили, что фамилия портного, извините: Пук, Лотар Пук.
— Ну, тут веселья — на один смешок, — пытался продолжить Мовчар. — Бывают у нас фамилии и посмешнее.
