Иссур запомнил эти слова на всю жизнь. «Никто, никто кроме моей любимой жены Анны не знает, что даже тогда, когда я надеваю фрак, в моей душе все равно живет маленький, сопливый мальчишка, до двенадцати лет не имевший собственной пары штанов, который бегал босиком и увертывался от ударов, что так и сыпались на него. Я всегда помню об этом и раз в году, где бы я ни был, на Йом-Кипур всегда иду в синагогу. Это – великий день, когда я ощущаю свою связь с праотцами, которые вышли из Египта. Это чувство сделало меня Человеком».
Броня мечтала, чтобы ее единственный сын стал раввином, однако Иссур, задумываясь о своем жизненном пути, видел себя актером. Эта мечта появилась еще в школе, когда он участвовал в маленьких скетчах и декламировал стихи. Он нравился, ему аплодировали, особенно одна девочка, Энн Браун. Она была прехорошенькой, всегда чисто и нарядно одета. Жила Энн на Маркет Хилл, в богатой части города. Иссур танцевал с ней несколько раз во время школьных праздников. Он чувствовал, что он ей нравится! И вот однажды, набравшись смелости, Иссур пригласил Энн пойти на танцы в город. Она сказала: «Да!» Как обрадовался Иссур! Нужны были деньги, чтобы купить билеты, поэтому он попросил знакомого парня, и тот дал подработать: Иссур почистил десять пар башмаков, добавил свои сбережения и купил самые лучшие билеты. Он одолжил чистую рубашку, набриолинил волосы и пришел в школу. Он увидел Энн, поздоровался с ней, но она не ответила. Едва дождавшись перерыва, Иссур подошел к ней и протянул билеты. Она сказала, отвернувшись: «Я не могу пойти с тобой». «Но почему? Разве я сделал что-то не то?» «Нет». Затем последовала длинная пауза. «Мне папа не разрешает». «Ты будешь дома вовремя. Объясни ему». «Нет, нет, не поэтому». «Так почему же?» «Потому что ты – еврей, а твой папа-старьевщик!», – выкрикнула она и убежала… «Я стоял как вкопанный. Конечно, для меня не было новостью то, что я еврей и мой папа-старьевщик. Но я не мог предположить, что эти слова выкрикнет чистенькая, вымытая американская девочка. Я привык слышать это от моих грязных, немытых, неграмотных соседей. Но, оказывается, возможно и такое».
Иссур закончил школу в 1934 году и решил найти работу на лето вне дома. Но где? Какую? Любую! И, выйдя из дому июньским утром, он пошел по городу, заходя в лавки, парикмахерские, небольшие отели, повсюду спрашивая, нужен ли работник. Нет, никому не нужен был Иссур Демский. День клонился к вечеру, ночевать было негде. Он решил переночевать в кустах, а утром начать все сначала. «Я решил изменить имя и фамилию, и в первом же отеле, называя себя, я назвался «Дон Демси». Меня сразу же приняли. Оказывается, там было правило: не принимать евреев. Это был небольшой пансион для не очень молодых дам, искавших развлечений на курорте. Хозяйка отеля – привлекательная богатая дама как-то призналась Иссуру: «Я не переношу евреев, не могу стоять с ними рядом. Я сразу же их узнаю – неважно, как их зовут или как они выглядят, они могут изменить имя или сделать пластическую операцию – я сразу же их узнаю по особому запаху».
