В трубке Маша старательно затараторила:
– Не слушай никого. Бабка Антонина сказала, что у тебя всё хорошо. По диаграмме тебе жить не меньше восьмидесяти семи лет. Если курить бросишь. Они там вообще ничего не понимают и не разбираются.
– Послушай! Миша, мой компаньон с ними согласен. Вроде аргументированно, обстоятельно раскладывает. Простой смертный поддался бы уже.
Из трубки настойчивым голосом скандировали:
– Сёмочка, делай всё возможное, но ногу сохрани. Без ноги они, все твои друзья, от тебя отвернутся. Кто тебя, инвалида, признает? Сгнобят пересудами, за спиной будет вечный шёпот. Тебе это нужно? Борись! Я, мой миленький, верю в твоё благоразумие. Да и пляж… Как мы, если ты без ноги? Эстетику нашу не порти. Мы гляди как с тобой смотримся. Нам все завидуют. И сейчас от зависти советы глупые дают. Не слушай. Моё мнение – ты сильный. Ты мне с ногой нужен.
Её тон, словно бурная речка, перевалившись через валун, полился нежненьким ручейком-голоском.
– Постарайся, крохотулечка моя. Крошечка! Я соскучилась. Как мой дружок поживает? Я вас целую. Дырочка зарубцовываться начинает. Под животиком ноет.
Семён упоённо застыл на мгновение, но приостановил любовную трель.
– Маняш, всё, цветочек мой, всё. Созвонимся. Позвоню завтра из Питера. Чмок-чмок.
Он положил трубку.
«Как всегда всё идёт своим чередом. Ничего не произошло. Прекрасный день. Что за силы вмешались? Ведь я могу думать, что ничего не случилось. Необходимо принимать решения, решаться на такие вещи, как операция например, которые я не могу себе объяснить. Зачем?! Люди, разговаривая со мной, по моему мнению, даже не дают себе отчёт, о чём идёт речь. Им только кажется, что они понимают и разделяют мои мысли, мою тревогу, мою беду. Да уж. Беда – это точно. Нет! Они не могут вникнуть в чужую боль. Большинство из них за всю свою жизнь и рядом не оказываются бок о бок с ней. Тогда у них везенья больше. Ну уж ладно! Посмотрим, кто кого!
Маленькая Маша, воодушевлённая звонком, решила часть сил немедля кинуть в атаку на соперницу. Она позвонила Маше Светловой, жене Семёна.
– Здравствуй! Узнала?
Услышав противный грубоватый голос в трубке, Маша Светлова его тут же узнала. Этот голос вызывал в ней ассоциацию с мужчиной. Казалось, он имел оттенок хрипотцы, единственный в своём роде и во всём мире.
– Ты куда звонишь? – парировала она без промедления. – Ты понимаешь, в этом доме никто не хочет тебя слышать? Отстань от меня и от моей семьи.
