Миша замолчал, чтобы сформулировать мысль.
– Как врач он считает, что если ты изыщешь всё-таки способ документированно обосновать отказ от гарантий и сделать подобную операцию… – он подумал, – впрочем, это теория. После вживления протеза необходимо следить за ним тщательней. Есть вероятность возобновления процесса. Потому, – он произнёс ещё что-то по-немецки, и потом снова по-русски, – удалять немедленно.
Миша сделал паузу и продолжил:
– Чтобы сохранить жизнь. По личному опыту рекомендует не ждать. Ампутировать.
Миша опять сказал фразу по-немецки в сторону врача. Тот согласился. Провёл рукой перед собой, якобы согласен, других вариантов у него нет.
Семён устал слушать, устал сидеть перед ними. Говорённое тысячью слов сводилось к одному. «Чушь. Они несут чушь. А Миша с ними согласился – не о его же ноге идёт речь». Он встал, бледный, не говоря ни слова, стараясь не выказывать внутреннюю лихорадку и злость, направился к двери.
– Я всё понял. Посмотрим. Пойдём в палату. Врач нам не нужен.
Они пошли в палату без врача.
В палате Семён без причины оправдывался. Готовый впасть на истерику, он убеждал компаньона:
– Миш, он гонит, – большим пальцем показал за спину, словно там стоял врач, – я думаю, со здешними законами он в проблему даже не вникает.
Миша несогласно завертел головой:
– Не думаю. Известный, очень известный врач на всю Европу. Он говорит, что видит и понимает – ты не осознаёшь всей серьёзности положения. А дело нешуточное. Твоя жизнь в опасности! Уже сегодня тебе необходимо новое обследование, анализы. Вводить препараты, быстро оперировать. Они пациентам не дают думать. Им, врачам, видней!
Семён, упрямо считая разговор законченным, усмехнулся:
– Ладно, не кипятись. Я же и в Питере с клиникой вёл переговоры. Считал, здесь солидней. Буду звонить.
Он стал набирать номер клиники Санкт-Петербурга. Лёг на постель и начал разговаривать.
Во время разговора по телефону Семён обратился к Мише:
– Можно их попросить?
Миша, желая от всей души помочь, смутился от вопроса:
– Почему нет?
– Пускай отправят по телефаксу всю мою историю болезни. Там будут готовиться к операции. Они согласились поставить протез. Всего за тридцать тысяч долларов.
Тот, не веря, посмотрел сначала на Семёна, потом на Эдика. Рассчитывая, что, может, тот что скажет.
– Какие гарантии? – спросил Миша.
– Те же, что и здесь.
– Это какие?
Сомнение, человека уехавшего из России, переросло в ожидание чуда. «Не может быть. Насколько ему известно, там, в России, любые предпринимаемые шаги опираются только на веру и страх».
