– Не знаешь ты его. Его совсем мало кто знает. Но я как-то внутри горжусь, что мне доводится с ним общаться и дружить. За ним, или в нём, есть сила. Если он в одночасье станет большим человеком, я не удивлюсь.
– Ты ему много внимания уделяешь. Я договорюсь с той бабушкой, она с тебя порчу снимет. И с ногой как быть посоветует. Она будущее предсказывает. Это ведь она мне помогла с тобой. Сказала: «Твой мужчина, держись за него, вокруг тебя объединятся люди, они-то и будут твоими врагами на пути к личному счастью. Биться с ними и биться. Пока бьёшься, твоё счастье в твоих руках». И сейчас помогает»
Семён застыл в удивлении:
– А сейчас чем помогает?
– Чем-чем?? Указывает твоих врагов. Я в меру сил стараюсь оградить тебя от них.
– И кто же мой враг? – полушутя-полусерьёзно спросил он.
– Бабушка Антонина неоспоримо доказывает, что твой главный враг есть самый близкий тебе человек, которого ты чаще всего слушаешь. Тот, что льстит, и на которого ты меньше всего злишься. Особенно много прощаешь ему ошибок. Я думаю, это жена.
Она растягивала слова, выражая тем самым незаслуженную обиду.
– Ты же мне много чего не рассказываешь. А я же только и хочу тебе помочь. Заставь её отвар выпить. И посмотришь.
– Нога болит. Ложимся. Ерунда, конечно, но доля истины в твоих словах есть. Зерно сомнения взрастает в истину. Снимем повязку. Только хуже от неё.
Она перевернулась на бок.
– У кошечки болит, – подула на ногу, – у Семёна не болит. У собачки болит, – снова подула на ногу, – у Семёна не болит. Доктор Сёме говорил: надо Машу слушаться, – она быстро и многократно поцеловала ногу. Свет погас. В темноте послышался шорох одежды.
На следующий день Семён был дома, в своей семье. Ближе вечеру, не выдержав, к нему подошла жена:
– Брось греть, тебе только хуже.
Она решительно стояла и с укоризной смотрела на мученическое лицо мужа. С ненавистью покосилась на спиртовой компресс, который он то и дело беспричинно поправлял. Скорее даже не поправлял, а не снимал с компресса руки, почёсывая, чтобы в определённый момент подвигать, чем по всей вероятности ослаблял неприятное ощущение.
Он смотрел на неё испытующе. Она не поддавалась.
– Разве сам не видишь?
Она подошла ближе, рассчитывая, что так надавит на него, и смысл сказанного лучше дойдёт до мужа.
– Что? – не отступала она. – Давай Денису сама позвоню, попытаюсь ему объяснить. Ты что, стесняешься признаться, что тебя боли мучают?
Она ждала, чем он ответит ей.
