А пока… науки в современном смысле слова не существовало, и общественного признания Николай Коперник иметь не мог. «Осел, лягающий астрономию», «спятивший астролог» – рядовые ярлыки, которыми удостоил гения новатор в смежной области Мартин Лютер. Жан Кальвин клял мятежного астронома со своей обычной высокопарностью, а католический амвон признал учение «злонамеренной клеветой», ересью, «более отвратительной и более пагубной для христианского мира, нежели те, что содержатся в сочинениях Кальвина, Лютера и других еретиков, вместе взятых». Смеяться опять не будем.
Однако лед схоластики тронулся. В 1609–1619 гг. И. Кеплер предает гласности три знаменитых закона, обобщив огромный фактический материал и обосновав строго количественно новую планетарную схему: планеты движутся по эллипсам, общий фокус которых – Солнце. Точность описания впервые достигла геоцентрической и начала ее превосходить, а простота описания (якобы свойственная природе) теперь (вот только теперь) укрепилась; схема оказалась даже проще Коперниковой. Тем временем, главный труд Коперника вносится «впредь до исправления» в «Индекс запрещенных книг» (пребывать ему там до 1828 года более двух веков; там же окажется и труд Кеплера). За эти последующие двести лет еретическая теория обрела твердую опору в законе всемирного тяготения Ньютона и завершилась построением к началу XIX столетия (трудами, главным образом, Эйлера, Лагранжа и Лапласа) математической модели Солнечной системы («точной» модели, как это ясно, не может быть в принципе; окончательной нет и сегодня, поскольку число известных астероидов растет, меняются массы участников движения, обнаруживаются новые циклы и т. д., – бесконечность математического описания неискоренимо дурная: находится и найдется новое и новое неучтенное, позабытое «второстепенное»! Мы не злобствуем, читатель, мы только обращаем бесценное ваше внимание на наличие уже тут, в зародыше, будущего Чернобыля – в пренебрежении, неизбежном, «мелкими» деталями.)
Наконец, в 40-х годах XIX века на основании открытых законов, по отклонению орбиты Урана от расчетной, сразу двумя астрономами в Кембридже и Париже математически предсказано существование неизвестной планеты (Нептун), и она обнаруживается в ожидаемом месте! Это открытие планеты «на кончике пера» триумфально завершает победное шествие теории, обнимающее триста лет.
Можно заключить, что в этой, исторически первой, науке, не имевшей в виду вовсе никакого «внедрения» (кроме предсказания уже сущего, но неведомого нам, как Нептун), достигнут полный успех естествознания. Ему способствовала и относительная простота модели: сравнительно с планетарными расстояниями, планеты и само Солнце в большинстве случаев можно полагать материальными точками. Это не умаляет гения великих исследователей: в известном смысле как раз простота была камнем преткновения. Благословенно младенчество естествознания, для торжества которого довольно математической схемы!
