— Вот перевод, — протянул ему другой листок Крылов. — Правда, от руки, но почерк разборчив.
— Что за чепуха?! — удивился Гулыга, прочитав первые строчки. И снова обратился к тексту. — Бред какой-то! Где вы это взяли?
— В гитлеровских архивах. Документ подлинный…
— Гм, подлинный, — хмыкнул Петр Елизарович. И задумчиво добавил: — Кому?
— Что «кому»? — не понял Крылов.
— Еще римляне говорили: «Кви продест» — кому выгодно. Вот я и думаю: кому это выгодно? Кому надо подбрасывать нам с вами такие «подлинные»?
Вошла Анна Константиновна, неся на подносе чай и вазочку с баранками и сухариками.
— Спасибо, — сказал Петр Елизарович. — И вот что… Извинитесь перед товарищами, отмените прием. И телефоны на себя возьмите.
Она подошла к столу, передвинула рычажки.
— Нет, нет, этот оставьте, — он поднялся, прошелся по кабинету. — Прошу, Сергей Александрович, — показал на чай. Снова сел, теперь уже за письменный стол. Положил перед собой донесение, разгладил, стал перечитывать.
— Что же получается, Петр Елизарович? У них Панченко предатель, и у нас предатель. У них бандит, и у нас бандит. Так не бывает.
— Сергей Александрович, дорогой мой, — как бы извиняясь, заговорил Гулыга. — Не обижайтесь, я даже разбираться не желаю. И плевать я хотел на любые бумажки. Я своим глазам верю, а не бумажкам.
— Но все-таки, — пожал плечами Крылов, — объяснить этот документ как-то надо.
— А разве вы не допускаете, что эту липу подбросили в свое время гитлеровцы? Они часто таким методом пользовались, обеляя в наших глазах предателей. Куда он делся? С ними бежал? А может быть, оставили на нашей земле, чтоб на них работал? А писуля такая любые подозрения с него снимет, зачеркнет его бургомистерство. И, наоборот, на честных людей клепали, а мы, — покачал ладонью, приставив к уху большой палец, — заглатывали.
Крылов задумался.
— Допускаю… Откровенно говоря, такая мысль не приходила в голову. Но как доказать это?
Гулыга снова пересел за журнальный столик, отхлебнул из стакана.
— А что доказывать? Они и до войны еще так действовали… Каких людей мы лишились, каких талантливых военачальников потеряли только потому, что вот такие фальшивки, — кивнул на донесение гестапо, — за чистую монету принимали… Н-да, интересная картинка. Выходит, этот Панченко снабжал мой отряд оружием, а я, партизанский командир, даже не знал об этом. — И рассмеялся.
— Может быть, другой Панченко, однофамилец?
— Может быть, — поддержал Гулыга. — Подписал полковник Тринкер. У нас таких не было, я ведь всех фашистских собак в своем районе знал. У нас майор Бергер лютовал. А про Тринкера не слышал даже… Да что, в самом деле? Дмитрия Панченко — сынка предателя — из партии исключили? Исключили. Значит, разбирались люди. Зря из партии не выгонят.
