— Не может быть!
— Потому что не может быть никогда. Вам, естественно, не постигнуть, что русское «ч» составляется из четырех букв. Но латинский-то алфавит, надеюсь, вы знаете и отличить «д» от «п» в состоянии. Совершенно ясно: «П» — Панченко.
— Не до шуток мне, Костя. Переведи весь текст.
— У нас крепостное право давно отменено, Сергей Александрович. Это по моей исключительной доброте я в Берлине переводил. Мои функции переводчика на вокзале кончились.
— Переведи немедленно, — обозлился Крылов.
Костя наконец понял — встревожен человек серьезно — и совсем другим тоном прочел: «Выписка из донесения гестапо группы армий „Центр“ в Берлин от второго октября 1942 года. Установлено, что главарем банды, раскрытой двадцать восьмого августа, о чем я своевременно доносил вам, оказался бургомистр Панченко…»
— А имя-отчество?
— Тут не сказано… «Седьмого июля оповестил все население о готовящейся облаве. Он снабжал оружием бандитские партизанские шайки…»
— Где он был бургомистром?
— Вы думаете, это анкета по учету кадров?.. «Сообщников не назвал. Самый жесткий допрос не дал результатов. Приняты необходимые меры». И подпись: «Полковник Тринкер».
Крылов уставился глазами в пол.
— Что произошло, Сергей Александрович?
Крылов не ответил, тяжело откинулся назад.
— Что с вами?
Сергей Александрович рассеянно взглянул на Костю:
— Упустил, понимаешь. Хорошего партнера на пульку упустил.
И резко встав, вышел в коридор.
Точно дожидаясь его у двери, человек в тренировочном костюме развел руками:
— Дикость, просто дикость; — международный поезд, а вагона-ресторана нет! Представляете?
Крылов удивленно посмотрел на него.
— И проводники, видите ли, ничем не запаслись, тоже ничего у них нет.
— Почему нет? Чай носят вот, на столе печенье, сухарики.
Человек уставился на Крылова. В его взгляде не только недоумение — презрение.
— У нас не курят, гражданин, — недовольно заметил проходивший мимо проводник.
— Виноват. — Крылов быстро направился в тамбур. До самого вечера не находил себе места, ни с кем не разговаривал. И спал плохо, вернее вовсе не спал. Ворочался с боку на бок, то и дело протягивал руку к тусклому ночному свету, поглядывая на часы. Озираясь на спящего Костю, тихонько встал, аккуратно открыл двери и бесшумно зашагал по коридору. Из тамбура вышел сосед по купе. Лицо одухотворенное, гордое. Увидев Крылова, обрадовался. Торжественно провозгласил:
— Человек родился!
— Тише, спят все.
— Уже легли?
— Уже вставать скоро будут.
