Маринка сказала:
— И я уеду скоро. Вот перейду во второй класс, и мы на лето поедем в деревню. С бабушкой. До осени.
— Да нет, — сказал Антон, — я-то не до осени. Я совсем уеду из Москвы. Навсегда, быть может.
— Как это — навсегда? — не поняла Маринка. — Как? Значит, на всю жизнь?
— А что ж — может статься, и на всю жизнь.
У Маринки на лице недоумение: как это возможно уехать из Москвы на всю жизнь? И не ходить по Ленинградскому проспекту? И не бывать на Красной площади? И не ездить в метро? И Маринка его не увидит больше, и он Маринку — тоже никогда? Что за непонятное такое говорит Антон?..
Она изумленно, широко открытыми глазами смотрела на него. Антон глядел через балконную решетку на зеленые верхушки деревьев. Говорил словно самому себе:
— Знаешь, папа теперь будет постоянно работать в Барнауле. Это лучше. А нам с мамой как же? Не хочется все время жить без папы да без папы… И ему без нас, наверно, не очень-то хорошо. Вот вчера вечером мы втроем все обсудили. Решили всей семьей перебраться на Алтай. И маме там очень понравилось.
Маринка молчала. Антон глянул на нее и увидел, что уголки рта у нее опускаются. Ну точь-в-точь как бывает, когда человек собирается заплакать.
— Ты что? Ты не плакать ли вздумала? — притронувшись к ее руке, спросил Антон.
— Ничего я не вздумала плакать, — глотая слезы, сердито ответила Маринка. — Просто я не хочу, чтобы ты уезжал на всю жизнь.
— Но если надо?
— Почему это обязательно надо?
— Ведь папе нужно работать на Алтае, а как же нам с мамой без папы? Думаешь, очень хорошо нам без папы?
— Значит, ты и плавать не будешь теперь?
Антон улыбнулся. Он словно утешал Маринку:
— Еще как буду! Знаешь, какие реки на Алтае?
И он принялся рассказывать, какие голубые и быстрые там реки, и горы какие… И озера среди гор. А цветы — ого! — каждый чуть ли не с арбуз величиной. Красота там. Люди сильные. Рудники огромные, заводы.
— А Москва?
— Москва-то, ясно, что и говорить, — Москва! Но все-таки папа очень любит Алтай! И маме там понравилось. А я тебе оттуда напишу.
— Напишешь? Мне? Письмо? — подавшись вперед, спросила Маринка.
— Напишу. Почему же не написать? Обязательно напишу!
— Мне?
— Да. Тебе.
— А я тебе в ответ — тоже письмо. А ты мне — опять письмо. Так?
— Конечно, так.
Тут Маринка окончательно успокоилась и даже развеселилась: конечно, жаль, что он уедет. Но зато как будет интересно получать все время от Антона письма и писать ему.
— А все-таки завтра ты придешь в бассейн к нам на курсовку?
