. Многие авторы утверждают, что Ницше никогда не был психически нормален, и призывают остерегаться чтения его книг. По-своему они правы: Посмертные фрагменты — скорее не философия в общепринятом смысле, а патография нашей культуры. Произведенная в них радикальная переоценка старых ценностей — действительно безумие для тех, кто остается на позициях старого гуманизма и старой философии. Срыв же Ницше в клиническое помешательство они набожно будут рассматривать как “кару Божью” и как лишний аргумент в пользу незыблемости старых ценностей.
Конечно, у новых критиков хватило вкуса и такта не реанимировать в полной мере тезис о безумии для компрометации позднего творчества Ницше. Однако его отголоски слышатся в характеристике времени создания Посмертных фрагментов как теоретического упадка, творческой инволюции, утраты мужества и т. д. Дж. Колли, например, пишет: “...В решении отказаться от “Воли к власти” сыграло появление чувства пустоты, теоретического оскудения, нехватки новых прозрений, абстрактных изобретений[46]. Эти доводы призваны принизить Посмертные фрагменты, своего рода планктон, из которого рождалась «Воля к власти», как теоретически слабые. Этот же тезис развивает и его соратник Монтинари: “Ницше не оставил ни одной строчки, которая могла бы содержать альтернативное решение политических, социальных и моральных явлений, которые он критиковал. Ницше не созидатель, а скорее разрушитель мифов[47]. А ведь это пишет филолог — знаток ницшевских текстов. Но знать тексты еще не означает понимать философию!
Еще большее непонимание, переходящее в страх, демонстрирует Шлехта: “Эти призраки Сверхчеловека, Вечного возвращения и т. д. носятся так, что невозможно осознать, что предполагают эти зловещие понятия отчаяния[48]. Он предельно заостряет аргументацию против “Воли к власти”: “То, что существует под этим заглавием, не представляет никакого позитивного интереса...”. Более того, добавляет он, “Ницше сказал все, что мог сказать и что имел сказать, в работах, опубликованных им самим... Если отвлечься от нюансов, посмертные философские записи, включая “Волю к власти”, не дают ничего нового[49]. А Р. Холлингдейл считает, что эта книга — своего рода отходы, забракованные самим Ницше[49a]. Но тогда зачем же ломать столько копий об эту книгу? Зачем столько усилий для развенчания? И наконец, зачем такой уважаемый исследователь Ницше как Холлингдейл потратил немало времени и сил, чтобы вместе с У. Кауфманом в переводе донести до англоязычного читателя этот брошенный самим Ницше проект? Приведем в противовес этой позиции мнение мыслителя, чей философский авторитет на порядки превосходит авторитет указанных ницшеведов, – Хайдеггер отмечает: “Все, что опубликовал сам Ницше является лишь “закуской”... Собственно философию Ницше следует искать в “посмертных” записях
