XI. Наконец, с конца 2001 года в издательстве “Walter de Gruyter” начинает выходить последний раздел “издания Колли — Монтинари”, где для полной передачи текста Ницше (исправлений, вымарываний, дополнений, надписей и т. д.) использована пятицветная печать. Это издание дает, таким образом, исчерпывающую картину Посмертных фрагментов.
Что же мы имеем в итоге? Книгу “с изменяющейся геометрией текста”, своего рода книгу-конструктор? Или множество “Воль к власти” — разные книги, каждая из которых лишь та или иная ипостась большого авторского замысла? Или же такой книги в принципе вообще нет, как утверждает Монтинари, прямо озаглавивший свою работу ““Воля к власти” не существует[44]? До сих пор взгляды на эту книгу поляризуются от полного неприятия “этой фальшивки” и отрицания за ней права на жизнь (в лучшем случае признается лишь “индексная” ценность этого издания”) до придания ей статуса “лаборатории мысли” и даже возведения ее в ранг “capo lavoro”, “венца творенья”.
В конце XX — начале XXI века на основных языках мира вышло около десятка изданий “Воли к власти”. Случайна ли эта волна повсеместного интереса к “ненаписанной” книге Ницше? Не появятся ли новые версии “Воли к власти”? И не является ли воскресение этой фантомной книги, как это уже бывало в истории, провозвестием грядущих перемен.
Вопрос о правомерности “Воли к власти”, праве этой книги на существование — серьезная философская проблема. Это проблема границ творчества мыслителя, проблема конституирования его мысли в философское произведение. Это — шире — проблема нашей способности к пониманию и проникновению в замысел великого философа. Но это, как я покажу дальше, и острейшая политическая проблема.
Посмертная история «Воли к власти» четко делится на два периода: если до разгрома Третьего Рейха эта книга признавалась вполне ницшевской, то после 1945 г. она объявляется фальшивкой без всякого права на существование. Но еще задолго до появления вопроса о книге-призраке ницшеану начинает буквально раздирать проблема Nachlass, корневой структуры, первичной матрицы “Воли к власти”: можно ли считать Посмертные фрагменты в достаточной мере философским текстом, чтобы, во-первых, судить об аутентичном Ницше, а во-вторых, — самое главное — пользоваться ими для конструирования “постницшеанских” произведений?
Еще в начале XX века все Посмертные фрагменты и произведения последнего периода “бури и натиска” объявляются “философской клиникой”, продуктом безумия. Макс Нордау, например, пишет: «он совершенно очевидно уже от рождения – душевнобольной, и всякая страница его книг носит отпечаток его болезни»
