Заровняв могилу, он отнес девочку в приют для брошенных детей. Но девочку никто не бросил, напротив, мать любила её так сильно, что, когда её груди сгнили, вставала из могилы и приносила дочке молоко*.
Поднявшись, она откинула волосы.
– Девочкой была ты, – прошептал Пико, и она кивнула.
– Здесь был мой первый дом, – сказала она. – Место тихое. Я часто сюда прихожу.
По пути обратно в бордель он указал на черный дом в снегах:
– Странники. Куда они держат путь?
Но она только покачала головой.
– Ни один не возвращался рассказать.
– А кто там живет?
– Истории. Все истории, что шепотом рассказывают в этом печальном городе. Но у князя тьмы нет имени.
– Или же он носит все имена.
– У него нет имени.
Минул месяц, как трудился он в ресторане, когда неуклюжая кухарка сожгла тесто, что подходило две ночи, и Гойра размолотила об её голову тарелку и вышвырнула за дверь.
* История рождения Нарьи заимствована из «Писем из Японии» Лафка-дио Хёрна, под ред. Франсиса Кинга.
– Эй, ты, – выкликнула она, обернувшись к Пико, – заморыш! Я заметила, как ты следишь за моей работой. Время оставить тарелки сохнуть и приложить руку к парочке-другой соусов.
Так внезапно он получил место помощника повара. Многому предстояло научиться, но привычка готовить на костре во время жизни в лесу пошла впрок, и он наловчился обращаться с шумовкой и сбивалкой так же расторопно, как с пером. А владеть ножом его выучила Адеви.
Он узнал о тонком искусстве омлета, о недолговечности свежих сливок и капризах яичного желтка Узнал, как обходиться с медными сковородами, покрытыми оловом. Узнал основы приготовления соусов, сочетания масла, вина, белка и всяческих приправ.
– Сама я замужем не была, – сообщила Гойра, – но не от недостатка желающих, ведь мужчины любят желудком, – зато сколько союзов дело моих рук. – И показывала, как превосходны почки в горчичной приправе, как простой сметанный соус с парой долек лимона усиливает вкус форели, пойманной в горных ручьях, и как хороший коньяк, если облить им мясо и поджечь, добавляет мягкость и аромат.
Ещё он узнал о винах. Вместе спускались они в погреб, и там он видел затянутые паутиной стоящие в гнездах бутылки, некоторые из которых пережили не одно поколение. Как-то вечером она выбрала старинную бутылку, принесла её на кухню так же бережно, как несут ребенка, откупорила и оставила на боковом столике подышать. Уже ночью, когда последние клиенты выкатились за дверь, она наполнила два толстых стакана и показала, как нюхают, взбалтывают, пробуют напитки на вкус. Вину было более ста лет, и Пико подумалось, что букет впитал в себя весь этот промежуток, ведь, когда он пил, словно сама жизнь по капле перетекала в него, пробуждая море разных эмоций. Пока она угрюмо прихлебывала, он рассказывал о себе, о городе у моря, о своем путешествии и разной еде, которую случалось попробовать по пути сюда. Поглядывая сквозь пелену сигаретного дыма, она вначале подшучивала:
