На исходе утра следующего дня Пико вышел из соснового леса на клубничные поля. Перед ним, сверкая так, что больно глазам, и закрывая собой треть неба, вздымались горные пики. Он попал на плато у подножья гор, где росли фруктовые сады, а прямо перед ним, на границе между обработанной землей и горным склоном, на небольшом возвышении, располагался город с домами, стоящими вплотную друг к другу, и улочками, резво карабкающимися в гору. Стены из темного камня усеивали черные отверстия окон. У Пико захватило дух при мысли о множестве людей после стольких дней одиночества. Вверх от города поднималась узкая ленточка единственной извилистой тропы, ведущей к темному пятну между двух вершин, кляксе на белизне, очертания которой были с такого расстояния неразличимы и которая могла оказаться следом обвала, стеной или строением, – она притягивала взор и отчего-то казалась зловещей.
И вот тщедушный поэт в потрепанной шляпе с потрепанным рюкзаком за плечами направился через поля клубники, посевы ревеня, через яблоневые и персиковые сады к городу в горах. Ему попадались работающие в поле фермеры и другие, толкающие тачки с картошкой, репой и тыквами, и он вежливо приподнимал шляпу, приветствуя их. Фермеры кивали в ответ, а один угостил его зеленым яблоком. Пико неторопливо преодолел последний отрезок пути, наслаждаясь простором и ярким светом, запахом спеющих фруктов и скошенной травы, кислым вкусом сочного яблока, – маленькая интерлюдия между неохотно отпустившей его тьмой и улицами ждавшего впереди города.
Вскоре после полудня он миновал поля и начал подниматься по изрядно наезженной дороге с глубокими колеями, полными раздавленных фруктов, над которыми гудели пчелы. Легкие облачка начали заволакивать вершины гор, когда же он уже был недалеко от домов и дорога превратилась в каменную мостовую, небо ринулось на землю и в город он вошел сквозь пелену мелкого дождя.
Улицы города в горах были узкие, вымощенные круглыми камнями из реки, они кружили, чтобы вписаться в извилистый ландшафт, так что прохожий попеременно то карабкался вверх, то спускался; на иных участках уклон был настолько крутым, что улица превращалась в вырубленную в скале лестницу. Могучий поток бурлил меж высоких укрепленных насыпей, проложенных через центр города; взбаламученную до белизны воду перекрывали сотни мостов разного размера и конструкций – от простых деревянных планок с веревочными перилами до огромных, усеянных статуями арок, с верхней точки которых открывался вид на окрестные крыши.
