— Бедняга Шон. Вы слышали, что он гей?
— Что? Шон?
— Сорок три года, а все еще холостяк. Либо он то самое, либо у него жуткий запах от ног.
— Вы так думаете, Сара?
— Давайте есть. Мы же не хотим, чтобы Корова выдубила нам задницы, если мы явимся слишком поздно.
Оливия послушно разрезала лазанью при помощи ножа и вилки. Она, в общем, не привыкла питаться в общественных местах, на публике. Это случалось не слишком часто. Другое дело Сара: она энергично принялась за чили с бараниной, отламывая при этом куски чесночного хлеба и макая их в соус. И девочки Оливии тоже другое дело. Она на минуту перестала жевать и попробовала представить, что они делают в это время и где. Рейчел, вероятно, ест свой второй завтрак в модном ресторанчике, а Луиза, скорее всего, забилась в уголок в каком-нибудь кафе, пьет чай, поглощает сандвич и уткнулась в книжку в бумажной обложке. Обе они ведут самостоятельный образ жизни. В ней они больше не нуждаются. И вовсе незачем слишком беспокоиться о них.
Луиза открыла крышку пианино, придвинула табурет и ударила по клавишам.
Она с максимальной громкостью и максимально доступным ей трагизмом отбарабанила «Ларго» Генделя и, стиснув зубы, пропела несколько последних тактов.
Сгорбилась на табурете, прерывисто дыша. Ну почему никто не может сказать хоть что-то дельное? Почему в самое трудное время жизни, когда тебе так нужен человек, с которым можно поговорить, никого подходящего нет возле тебя? Ну что же это такое?.. Тут Луиза сообразила, что кто-то стучит в дверь.
Она широко распахнула дверь и что-то невнятное пробурчала. Прямо в глаза ей уставилась пара полыхающих сдерживаемым огнем голубых глаз. Гаррис. Луиза нахмурилась. Черные волосы соседа блестели, смазанные специальным гелем. Почему, во имя Господа, он таращится на нее таким образом? Шумно? Да, она играла и пела очень громко, это самая вызывающая версия «Ларго».
— Прошу прощения, Гаррис. У меня сегодня вечером очень скверное настроение. Вы не могли бы воспользоваться затычками для ушей или чем-нибудь в этом роде?
Улыбка Гарриса сделалась натянутой, казалось, Луиза его чем-то удивила. На нем были очень тесные джинсы и свободная белая сорочка, еще не застегнутая до самого пояса. Очевидно, Гаррис находился в процессе одевания.
— Послушайте. — Луиза потерла рукой лоб. — Идите и одевайтесь, а я обещаю, что буду вести себя тихо. Идет?
— Одеваться? — Он прислонился к притолоке под совершенно необычным углом, так что его бедра сильно выступали вперед. Луиза с любопытством созерцала его картинную позу. — Я как раз намеревался раздеться.
