Потрясенный тем, что с ним случилось, Умник бросился в комнату брата, распахнул дверь и прыгнул к нему на кровать.
— Клебер! Меня стошнило!
Клебер не сразу отозвался на эту невероятную новость, и Умник принялся изо всех сил его трясти:
— Меня стошнило!!!
Дико озираясь, Клебер сел в постели и стал нащупывать на столике очки.
— Что? Где?
— Стошнило! Меня! Там, где гости…
Клебер откинул одеяло и вскочил. Его пошатывало.
— Ты голый, — осуждающе сказал Умник.
Он знал, что выставлять свой ножик напоказ нехорошо. Клебер натянул штаны и поплелся в гостиную.
Так и есть… посреди комнаты… прямо на паласе…
— Нет-нет-нет… — простонал Клебер.
— Воняет, — справедливо заметил Умник.
Пришлось все отчищать, отмывать, проветривать и снова отчищать. Умник помогать не желал, и Клебер не помнил себя от ярости.
— Скотина! Дрянь ты этакая! Как же ты мне надоел! Вот заведу тебя в дремучий лес да и брошу!
Умник заткнул уши, но ему все равно было слышно и очень-очень страшно. Какая там «Спящая красавица» — тут уже «Мальчик-с-пальчик» пошел!
В то утро все были какие-то смурные. Эмманюэль сказал, что Умника необходимо поместить в специальное заведение для психически больных.
— К твоему сведению, он там уже был! — взорвался Клебер. — Отец решил избавиться от него, когда собрался снова жениться, и засунул в интернат. Да, он всегда был отсталым, но там, в Маликруа, они его в настоящего сумасшедшего превратили. Он стал как овощ, ни на что не реагировал. И я его оттуда забрал. А отцу сказал, что справлюсь сам. И никогда, никогда не отдам Умника назад в Маликруа! Если он вам не подходит, значит, не подхожу и я. Ну и прекрасно. Живите себе поживайте да учитесь на папины-мамины денежки. Всего наилучшего!
Он выскочил из кухни, где они все сидели, и пошел собирать чемодан. Умник последовал за братом, забился в угол и смотрел, как он складывает вещи:
— Ты заведешь меня в дремучий лес?
— Мы пойдем туда вдвоем, — ответил Клебер.
Умник повеселел и решил подбодрить брата:
— У меня же есть левольвер!
В дверь постучали. Заглянул Энцо.
— Что ты делаешь?
— Манатки собираю, что же еще!
Помявшись, Энцо выговорил:
— Я потолковал с нашими. Ну и… Эмманюэль немного поупрямился, но потом все согласились… чтобы ты… то есть вы… чтобы вы остались.
Клебер положил на стол охапку книг.
— Спасибо тебе. Но не стоило трудиться. День-два — и пойдет та же музыка.
— Не думаю. Я их пристыдил. Вернее, начал ты. А я добавил. Обозвал мажорами, эгоистами. Даже обывателями, прикинь!
