— Ну, что же тогда? — спросила я. — Неужели ты обижаешься на то, что я показывают твою драгоценную Лили в невыгодном свете своим ужасным характером, или что я не достаточно благодарна за возможность сделать это?
— Забудь. — Поморщился он. — Я не это имел в виду...
— Ох, нет, давай поговорим об этом, — я огрызнулась. — Давай поговорим о том, как классно притворяться кем-то, с кем я никогда не была знакома, чтобы ее семья не расстроилась, давай поговорим о том, каково это не узнавать свое отражение в зеркале, давай поговорим о том, каково это быть неуверенной в том, кто ты есть, потому что все кто смотрят на тебя, видят в тебе другого человека. — Я сморгнула слезы, отказываясь дать им возможность пролиться.
Он открыл рот, чтобы ответить, но я продолжила.
— И эй, прежде чем ты поднимешь эту тему, ты прав. Я не делаю это ради себя. Это было случайностью, но это только моя вина. Я королева драмы, но Лили - друг, который бросил тебя, дурачилась с Беном Рождерсом и врезалась на своей машине в дерево — долбанная святоша!
Его челюсть напряглась.
— Я никогда не говорил, что она ...
— Пожалуй, не только говорил, но и показывал на деле. А тем времен, что бы я ни сделала — все плохо. Ты задумывался над тем, кем были те люди — те духи, которые были бы признательны за такую же возможность - чтобы они сделали с этим телом? Через какие бы приключения они бы прошли с твоей милой, идеальной, никогда-не-совершающей-ошибок Лили?
Он ничего не сказал, даже не попытался, но потому как его бледное лицо залилось краской, я забила прямое попадание.
— Я делаю все, что в моих силах. Для тебя, для себя, даже для Лили. — Я указала на себя. — А ты когда-нибудь задумывался, какого мне? — спросила я, устав ругаться с ним насчет припозднившейся (вроде как) неожиданно появившейся замечательности Лили. — Я живу не со своей семьей, смотрю, как они заботиться обо мне и понимаю, что это все на самом деле не для меня. Я даже не могу поговорить со своей семьей о чем-либо – кроме, разве что, о подписке на журналы или о сборах средств по средствам продаж конфет или любом предлоге, который я могу придумать, чтобы оказаться за другой дверью, как незнакомец — без того, чтобы напугать их до чертиков.
Странно, это заставило его замолчать, заставив меня чувствовать себя немного лучше. Последние десять минут двадцати минутной поездки мы провели в полной тишине, что было смешно.
Попросту говоря, данная ситуация - кошмар. Я хотела пойти домой, в свой дом, которого больше не существовало. По словам соседей, с которыми я поговорила, когда дома никого не оказалось, моя мать выставила наш дом на продажу и пару недель назад переехала в кондоминиум. В доме отца, я вежливо попросилась воспользоваться ванной комнатой, чтобы осмотреться и обнаружила, что мою старую комнату переделали в детскую для нового исчадие моей мачехи Мойры, которое явно было девочкой. Это конечно не имело значения. Я ведь не могла появиться в любом месте с претензиями о том, что мое место здесь, особенно выглядя вот так.
