Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности] | страница 52

Раздался мелодичный сигнал. На видеостене замелькали изображения, и Форрестер лицом к лицу встретился со своим боссом.

Он внимательно разглядывал изображение. Возможно, это тот самый сирианин. Но теперь он рассматривал его дюжиной маленьких глаз, расположенных вокруг шеи. Сирианин сказал:

— Ваше имя, — голос звучал глухо и без акцента, — Чарльз Дэлглиш Форрестер, и вы работаете на меня и называете меня Эс-Четыре.

Голос напоминал речитатив робота. Джоймейкер работал лучше..

— Хорошо, Эс-Четыре, — сказал Форрестер.

— Вы расскажите мне о себе.

Это было понятно и закономерно.

— Хорошо, Эс-Четыре. С чего я должен начать?

— Вы расскажите мне о себе.

Щупальца медленно извивались, глаза мигали, словно лампочки на компьютере. Он допустил ошибку с голосом, подумалось Форрестеру. Он напоминал дубляж фильма на последнем просмотре… словно вернулись иностранные фильмы и последние просмотры…

— Хорошо, — сказал Форрестер задумчиво. — Я начну с момента своего рождения. Это было девятнадцатого марта 1932 года. Мой отец, архитектор, был тогда безработным. Позже он контролировал работу над проектом для ВПА. Моя мать…

— Ты расскажи про ВПА, — прервал его сирианин.

— Это государственное агентство, предназначенное для решения вопросов безработицы во время депрессии. Понимаешь, в те годы циклические колебания в экономике…

— Мне не нужны лекции, — снова прервал сирианин. — Объясни сущность букв ВПА и их функции.

Растерянно Форрестер попытался объяснить сущность и задачи программы. Но нужны были только конкретные факты. Сирианина не интересовали экскурсы Форрестера в экономическую теорию. Возможно, у него были собственные и получше. Но его явно заинтересовали несколько шуток от ВПА, вроде уборки мусора, когда один из сотрудников упал, из-за того, что товарищ выбил у него швабру из-под локтя. Сирианин бесстрастно слушал Форрестера. Но когда тот дошел до школьного выпускного бала прервал его, сказав:

— Вы расскажете мне это в другое время, — после чего исчез.

Форрестер получил огромное удовольствие. Раньше он никогда не разговаривал с сирианином.

Несмотря на романтический восторг детей, Эдна не одобрила поступок Форрестера. Категорически.

— Дорогой Чарльз, — патетически сказала она, — они же враги. Люди могут сказать, что ты поступаешь плохо.

— Если они представляют опасность, то почему они не в концентрационном лагере?

— Чарльз! Ты снова поступаешь, как камикадзе!

— Или почему нет закона, запрещающего на них работать?