Справившись с собой и успокоившись, Верховный отдал распоряжения по уборке и задумался. Чуть спустя, грубо дёрнув за цепь, он подтащил всхлипнувшую пленницу к себе. И, наклонившись к самому её уху, злобно процедил:
– Твой Учитель хорошо тебя подставил. Потому что ты сейчас будешь расплачиваться за то, что он натворил. Готовься, я устрою тебе настоящий персональный ад!…
Slice FFA157D60012CE10
Крупная, зажиточная деревенька, едва не на сотню дворов, прижалась всем своим телом, состоящим из деревянных заборов и домиков, к пыльной извилистой дороге – основной артерии, приносившей денежные средства в это небольшое поселение. Путники и караваны, что проезжали мимо, часто останавливались на постой, перекусить, или иным способом отдохнуть и поразвлечься, платя за всё звонкой монетой, и закладывали тем самым основу благосостоянию жителей.
По этой самой единственной дороге, несмотря на довольно поздний час, неуклюже ковыляла фигура, по всей видимости – старика. И двигалась она в направлении неприметной корчмы, находившейся на самом отшибе – приземистого здания со старой выцветшей вывеской над дверью, которую уже и разобрать-то было нельзя.
Жалобно скрипнула дверь, свет масляных ламп осветил фигуру ввалившегося внутрь посетителя – и правда, весьма преклонного возраста, неряшливого, с длинными слипшимися седыми волосами, обрюзгшим лицом и мутными глазами. Нетвёрдой походкой он проковылял до грубой деревянной скамьи у ближайшего столика. Неуклюже плюхнувшись на неё, заплетающимся голосом позвал владельца заведения, который, скривившись, тут же прошествовал навстречу, с кувшином домашнего вина. Сосуд был молча поставлен на стол, рядом – деревянная кружка, и всё это было сделано без единого слова. Видимо, посетитель являлся частым гостем заведения, и его вкусы и предпочтения были давно известны. Дрожащими руками налив себе вожделенный напиток, при этом, разбрызгав часть на себя и на доски столешницы, старик, зажмурившись от удовольствия, начал пить.
Однако очень скоро он был вынужден прерваться – к нему подсел прошедший с другого конца помещения благообразный господин, тоже седой, но опрятно выглядящий и одетый, как зажиточный буржуа, всем своим видом создававший ощущение обеспеченного человека. Которое тем более подкреплялось тем, что сзади этого господина встал мальчишка-слуга, в камзоле, который был ему явно великоват, и дурацких пышных панталонах – парень будто специально одевался так, чтобы создавать контраст своему хозяину. В этом не было ничего необычного, многие богачи поступали подобным образом – стараясь подчеркнуть свои качества, держали рядом людей, которые были уродливее, толще, глупее, чем они сами.
