Айзурана хатун успокаивающе погладила по голове невестку, поцеловала ее в лоб:
— Возьми себя в руки, дитя мое разумное. Ты напрасно беспокоишься. Я еще жива. Не допущу, чтобы мекканский водопровод остался незавершенным. Это с твоим именем связано. В один прекрасный день все мы покинем сей бренный мир, твое имя будет жить благодаря этой воде. А что касается сына моего Гаруна… я хорошо знаю его. Он чаще снимает головы хлопковой нитью, чем мечом. Не веришь? Если не скормит мозги Гаджи Джафара месопотамским жукам, значит, я ничего не смыслю.
Если бы свекровь Айзурана хатун не подоспела вовремя, Зубейда хатун в небывалом бешенстве могла бы вдохнуть алмазную пыль и отравиться. Она никак не могла успокоиться.
— Что же такое творится, дорогая родительница? Тот, кто сегодня взбирается на плечи халифа, завтра может усесться на его престоле. Потом, попробуй, отними престол и венец у этого Бану Сасани[52].
Зубейда хатун рассказала свекрови, как Гаджи Джафар взобрался на плечи халифа, и что произошло потом.
Длинные, красивые ресницы главной малики слипались от слез. Она рыдала, с трудом открывая насурьмленные глаза. Наконец, пройдя к большому, в рост человека зеркалу, вытерла слезы. Бирюзовый чахчур, тесно облегающий ее ладную фигуру, делал главную малику похожей на танцовщицу. Казалось, это молоденькая девушка. Талия через кольцо прошла бы. Айзурана хатун, оглядев невестку, слегка пожурила ее за одежду:
— Дочь моя, чего ради ты надела этот чахчур? И без того во дворце о нас болтают бог весть что. Говорят, что Зубейда хатун каждый год новую моду придумывает. Ведь ты — главная малика, а не плясунья какая-нибудь.
— Ну, разве я виновата? Не я нахожу моду, а мода — меня. Даже невесту моего сына, наследника престола Амина, наряжу в чахчур. Когда-то дочь имама Гусейна Сакина опускала локоны на лицо, ее крепко осуждали. Теперь видишь, как вошло в моду опускать локоны?
Свекровь, улыбнувшись, покачала головой. Зубейда хатун была хороша и без чахчура. Тугра у нее на голове, отраженная в зеркале, сверкала. Даже огорчение не убавило ее красоты.
Из мечети Газмийя разнеслись звуки азана: "Аллахуакбар!.." Во дворце загремели барабаны, заиграла труба. Настало время вечернего намаза. Айзурана хатун торопливо прошла в молельню. Поспешила на молитву и Зубейда хатун. В это время халиф Гарун и главный визирь Гаджи Джафар стояли на красных мраморных ступенях дворца. Халиф опять поглаживал свою жертву:
