Каюсь, недоразуменье.
До темницы довело.
Но душе и в подземелье
От любви к тебе светло.
— Светоч вселенной, Абу Нуввас — отличный поэт. Он от всего сердца произнес это. Когда его стихи исполняет ваша прекрасная возлюбленная Гаранфиль, смолкают соловьи.
— А кто отрицает это? — сказал халиф. — Абу Нуввас действительно большой поэт… Посрамление, написанное им на египетского наместника, блестяще. За скупость опозорил аль-Хакима.
— Мой повелитель, кто в этом мире смеет сравниться щедростью с вами?
Халиф опять мысленно усмехнулся словам главного визиря и подумал: "Ну и хитрец!" А вслух произнес:
— Брат мой, выйдя из темницы, Абу Нуввас воспел нашу победу над византийским императором Никифором. Не слышал?
— Слышал, светоч вселенной. Это — редчайшее стихотворение. Абу Нуввас всю душу вложил в описание вашей битвы с византийским императором. Скажу и то, что подвиг вашего величества можно было еще размашистей и красочней описать. В свое время вы заставили Византию платить дань Багдаду. Это — истина.
"Братья" и не заметили, как дошли до беломраморного бассейна в дворцовом саду.
"Беспредельная любовь" халифа к главному визирю в последнее время многих во дворце приводила в замешательство. Даже Зубейда хатун не могла разгадать затаенный замысел своего мужа. Ей казалось, что муж больше не доверяет ей, что все, сказанное о главном визире, считает клеветой и наговорами. Главной малике казалось, что и наследником престола станет не ее сын Амин, а сын персиянки Мараджиль хатун — Мамун. Словно бы халиф и ведать не ведает о том, как Джафар в Мекке прожужжал все уши шиитам. Зубейда хатун в Мекке улаживала денежные дела, связанные с водопроводом, и одновременно следила за Джафаром, приехавшим вслед за нею. Все, что узнала о главном визире, она сообщила халифу. И теперь, услышав, что халиф с главным визирем беседуют и, смеясь, гуляют в дворцовом саду, главная малика рассердилась и, уйдя в свои покои, глубоко задумалась.
Старый садовник, прибежав к Зубейде хатун, сообщил ей, что делают в саду халиф с глазным визирем:
— Ханум, клянусь кораном, своими глазами видел: халиф с главным визирем в саду так веселятся, так веселятся… Зубейда хатун не поверила:
— Наговор! Убирайся прочь! Не то велю палачу Масруру отрубить тебе голову! Халиф еще в своем уме.
Выдворив старого садовника, Зубейда хатун подумала: "А может, старик правду сказал?" Сомнения одолели ее: "Я хорошо знаю этого пройдоху, главного визиря. Он может украсть свет даже у солнца".
