— Почему бы вам не уволиться ради нашей общей безопасности?
Это мы уже тоже проходили.
— Наше правительство и большинство других правительств планеты настаивают, чтобы здесь работал именно я. Единственная причина, по которой городской совет еще не закрыл нас, — давление со стороны Вашингтона. Вы имеете представление, насколько важны для нас тсф? Насколько выгодно нам их доброе отношение? И какой трагедией было бы…
— Слышал, слышал… Я знаю лишь то, что написано в этих бумагах, и вы должны их внимательно изучить. Вот ваш экземпляр, оригинал у меня. Извините за откровенность, это — аргумент в гражданском иске, который, как я слышал, вам грозит, и данный процесс способен сильно навредить вам.
Он вздернул свой хилый подбородок, чтобы посмотреть на меня свысока или, может быть, изобразить благородство.
— Это все, что я могу сказать вам в данный момент.
Резко откинув голову и рискуя тем самым потерять равновесие, Брэдли прошагал мимо меня между двумя моими контрфорсными арками и направился к тротуару.
Сотрудница полиции Беннет препроводила его на другую сторону улицы, а затем села в припаркованную машину без опознавательных знаков.
Полицейский Браун посмотрел на меня и протянул руку. Я понял сей жест и вручил ему петицию.
— Как любезно со стороны Брэдли составить список подозреваемых, — сказал я и в ответ получил намек на улыбку. Я прошел к двери в свое беспокойное святилище.
Я наблюдал, как копы осматривают все вокруг: абсурдно просторную приемную, громадную и невероятно прозрачную стеклянную крышу, аквариум с морской водой на 450 галлонов, моего многорукого робота-уборщика, стоящего у станции подзарядки, оливковое дерево в натуральную величину и абстрактные скульптуры. Потом они широко раскрыли глаза, когда осознали, что фигура за стойкой регистратуры не является скульптурой.
Их руки потянулись к оружию, и я их понимаю. К моему секретарю Л нужно привыкнуть. Несомненно, в нем главная причина того, что большинство клиентов-людей предпочитают встречаться со мной в Каюте — моем маленьком офисе в задней части здания.
Л не такой большой, как Тад, и совсем не так странно выглядит, как вити Гара олМара, наша третья сотрудница; но он пугает людей сильнее, чем остальные. Трудно сказать почему. Дело не только в том, что части его тела буквально излучают эффективность, но они, за исключением изменчивых глазных стебельков, совершенно неразличимы для людей — должен снова это отметить. И дело не только в его ауре абсолютной уверенности. Может быть, дело в его… зазубренности. В тех местах, где он не является откровенно зубчатым, его тело все состоит из зигзагов и острых, твердых поверхностей, отливающих металлическим блеском даже при самом тусклом свете. И самое странное то, что общее впечатление от всех этих углов и кромок наводит на мысль о чем-то угрожающе обтекаемом: возможно, акуле. Или о первой диснеевской модели «Наутилуса» капитана Немо. Но вам не нужно заранее ничего знать о большой белой акуле, чтобы нутром почуять: гладить ее небезопасно.
