Порриньяры перехватили меня на развилке коридора, как раз под нарисованной двойной стрелкой, указывающей налево — в ангар и направо — к складу продовольствия. Мне пришлось чуть сбавить скорость, просто чтобы повернуть, и Порриньяры успели схватить меня за руки и прижать к переборке — резко, на грани удара.
Как и во всем, что они делали, координация двух тел была идеальной. Хоть я попробовала их стряхнуть, они легко парировали эти попытки и лишь усилили захват.
К нам подбежала Бенгид: глаза широко распахнуты, на лице изумление и непонимание. Глупым жестом, который я видела у нее всего раз или два, в моменты чрезвычайного потрясения, она закрыла рот кулаками, прижав большие пальцы к губам и переплетя остальные. Жест маленькой девочки.
— Отпустите меня! — рявкнула я.
— Не отпущу, — заявили Порриньяры. — Пока не скажешь, в чем дело.
Я снова попыталась освободиться. Если я с кем-то ввязываюсь в драку, то обычно одолеваю противника, но я никогда не побеждала Осцина и Скай, никогда даже не дралась с ними. Я любила их, но сейчас переломала бы им руки, чтобы вырваться. Я скорее разнесла бы себе голову, лишь бы не говорить того, что они вынуждали меня сказать.
Внутри у меня не осталось ничего, кроме безвоздушного пространства, и поэтому я не могла быть с людьми, особенно с ними.
Но здесь стояла и Бенгид, эта глупая корова, которая подвела меня к краю обрыва и столкнула вниз.
Я боялась не того, что связывание уничтожит личность Андреа Корт.
Я возненавидела Лайру за то, что она вызвала меня сюда, где мне пришлось осознать ужасную вещь. Я попыталась броситься на нее, но Порриньяры оттащили меня и снова прижали к стене.
— Я могу держать тебя так целый день, Андреа, — сказали они. — Отличное получится упражнение.
Дыхание уже начало возвращаться ко мне судорожными всхлипами, но я пока не могла понять, когда смогу обрести дар речи. Наконец я все же выдавила несколько слов, подобных диким существам, сбежавшим из клетки внутри меня:
— Они… были добры.
— Что?
— Они… были добры. Они… пытались ему помочь. Как и вы… они столкнулись… с раненой… сломанной личностью… и они хотели… ему помочь. Не знаю… может… они даже любили его. Они думали… что, сделав его… частью себя… они смогут забрать его боль… разбавить худшее… в его личности. Но они… не смогли. Они не… сделали его лучше. Это он… сделал их… хуже!
Последние слова едва не сорвались на вопль. Я снова попыталась вырваться, лягнув Скай в лодыжку, но она блокировала мою ногу, просто переместив свою, и опять прижала меня к переборке. Я закрыла глаза и подумала обо всех неудачных решениях в моей жизни, обо всем плохом, что я сделала, о злобе и горечи, что наполняли слишком большой период моей жизни. О тьме, бывшей ядом внутри меня и намеренной теперь отравить их — единственную личность, которую я люблю.
