В конце представления она обратилась к публике со словами: «Я люблю Россию, я протянула ей руку. Призываю вас сделать то же самое». Этот призыв не встретил отклика у консервативно настроенной аудитории – они пришли на концерт, а не на политический митинг.
Дункан танцевала под «Марш славянки», пытаясь расшевелить публику, однако попытки оказались тщетными. Ее молодой супруг, которого Дункан представляла как «русский Уолт Уитмен», привлек внимание прессы бесконечными пьяными дебошами в дорогих отелях.
Так, однажды во время выступления Айседоры в Бостонском Симфони-холл он побежал вдоль рядов, размахивая красным флагом с криком «Да здравствует большевизм». Айседора, поддерживая любимого, обратилась к залу: «Смотрите на флаг. Он – красный. Я – тоже».
Это, нужно сказать, было сильным испытанием для публики. На втором концерте зал оказался полупустым, газеты были полны сплетен об интимной жизни Айседоры и ее супруга, который был на 18 лет моложе ее. Однако это не смущало отважную танцовщицу. Она продолжала гастроли. Правда, Юрок потребовал отказаться от политических лозунгов и запретил Есенину показываться в пьяном виде в зале. Айседора явно переоценила свои силы, подписывая столь длительный контракт. Она устала от бесконечных переездов, а больше всего от дебошей и скандалов, которыми изобиловал ее союз с поэтом. Он тоже не сдерживал себя ни в чем и однажды заявил в интервью журналистам: «Я не люблю Америку. Тут все «нельзя». Ему вторила и Айседора, утверждая, что американцы не в состоянии оценить настоящее искусство. Эти заявления не способствовали популярности, и Айседора выглядела и чувствовала себя, как «загнанное животное». Все больше и больше шампанского она выпивала в антрактах, все меньше и меньше зрителей оставалось в залах. А тут еще случилась некрасивая история, когда Есенин, напившись на очередном приеме, назвал известного еврейского писателя, профессора Эммануила Лейба «жидом».
Наутро история была распечатана во всех газетах, разукрашена подробностями. Самое интересное, что Лейб не отнесся к этому серьезно, отдавая себе отчет в том, что Есенин был пьян в стельку и, вообще, отличался весьма неуравновешенным характером.
Однако выводы были сделаны, и Юрок сократил гастроли. В понедельник 15 января 1923 года Айседора давала прощальный концерт в полупустом зале Карнеги-холл. Она танцевала «Интернационал» и «Марсельезу» и на прощание, в экстазе, разорвала на себе красную тунику, обнажила грудь, и, показывая ее публике, воскликнула: «Вот это – настоящая красота. Можете ли вы это понять?»
