Я видела в окно, как мать, сгорбившись, медленно шла к машине.
— Это твои деньги, Стас, — сказала я, протягивая ему пачку. — Я продала кольцо и брошку Эмили. Я не имела права это делать, но мне казалось, я смогу начать на эти деньги новую жизнь. Я не хочу начинать новую жизнь. Забери их, пожалуйста.
Он спрятал руки за спину и посмотрел на меня злыми глазами.
— Выпей водки. Или хотя бы сухого вина, — наконец произнес он.
— Это ни к чему. Я потеряла его. Навсегда. Стас, почему ты никогда не говорил, что любишь меня?
— Сработал инстинкт самосохранения. Самый древний из инстинктов. Тебе пора домой. Я очень хочу спать.
Он схватил с вешалки мою дубленку и почти силой вытолкнул меня за дверь. Потом сбегал в комнату и сунул мне те самые деньги, на которые я хотела начать новую жизнь.
Наталья Филипповна не задала мне ни единого вопроса. На моей аккуратно застланной тахте лежали две пары носков — белые и серые. А за окном светило солнце. Большое и какое-то ненатуральное. В мое отсутствие распустил свои бледно-розовые гроздья восковой плющ. Егор оборвал тяжелую портьеру, и Наталья Филипповна прикрыла ею рояль.
В прихожей стояла ее старенькая черная сумка.
— Тот милиционер, что нас с тобой расспрашивал, вызвался меня на поезд посадить. Он за мной в девятом часу заедет. Ты адрес мой записала? Приезжай на лето. С кем хошь. Хоть с мужем. Тебе самое время замуж. В молодости у кого каких глупостей не бывает. — Она помолчала, вздохнула: — Я, как домой приеду, в церковь схожу. Поставлю две свечки за упокой.
— Тогда уж лучше три ставьте.
— За живых грех большой ставить. Разве что во здравие… Запиши мне свой почтовый адрес. Если когда-нибудь открыточку тебе брошу, не серчай на старуху. Варвара сказывала, ты вроде бы из наших мест. Может, потому я и прикипела к тебе душой. Господь его знает.
Она перекрестилась.
Мне не хотелось встречаться с Апухтиным. Я попрощалась с Натальей Филипповной и вышла на улицу. Я не знала, куда мне деваться и что делать. Мне казалось, я совсем недавно появилась в этом мире и совсем ничего про него не знаю.
…Я наплела добродушному старичку вахтеру сказку про подружку юности, с которой непременно должна увидеться до отправления моего поезда.
Наверное, в этой лжи было что-то от правды. Старичок не просто пропустил меня за кулисы, но и объяснил, где найти Неведомскую.
— Они сегодня «Сильву» играют. Она через двадцать минут свободной будет, подруга твоя. Говоришь, в кордебалете танцует? Ну, ну, знаю я ее. Приветливая такая, доброжелательная. Про здоровье всегда спросит. Другие ради приличия брякнут и не слушают ответа. А она — сердечная. Иди — они другой раз и пораньше кончают. Артисты тоже люди, домой им поскорее охота.
