Я машинально разглядывала брошку. Рубин напомнил мне большую каплю крови. Теплой, еще не успевшей свернуться.
— А ты встречаешься с тем молодым? — спросила Эмили, когда мы с ней стояли на перроне Белорусского вокзала.
Я оттащила ее от края платформы, к которой медленно приближалась голицынская электричка.
— Никого у меня нет и не было, тетя, — весело сказал я. — Законченная старая дева, — вот кто я.
Мне хотелось расхохотаться, бросить вызов снующим вокруг женщинам, согнувшимся под тяжестью продуктовых сумок, хмурым мужикам, уткнувшимся в свернутые наподобие мухобоек газеты.
«Не надо при Эмили, — мысленно осадила я себя. — Подумает, поручила заботу об одном психе другому».
— Фрунзенская улица, — тоном богатой наследницы бросила я шоферу такси, хотя в моем кошельке сиротливо лежала последняя десятка. Через минуту я пожалела, что назвала этот адрес. В голове роились умонастроения типа: гордость есть достоинство, отстраненность суть высшее благо жизни. Я видела свое отражение в темно-синем боковом окне — солидная дама в дубленке и енотовом капоре. Дома в жестяной коробке из-под бисквитов лежат рубиновая брошка и кольцо с бриллиантом. Итак, едем на Фрунзенскую.
Рыцарь узнал меня издали. Прыгнул на грудь, оставив на ней от лап два круглых снежных пятна, завертелся возле ног, обнюхивая пахнущие Егором колготки. У меня все трепетало внутри. Словно это был не Рыцарь, а… Может, это на самом деле был не Рыцарь?
— Ташечка, родная!
Кириллина куталась в старый полушубок, в котором Саша катал меня когда-то на санках в Жаворонках. «Лерка наверняка жила у них на даче», — с неожиданной горечью подумала я, хотя уже сто пятьдесят раз рисовала себе Лерку в гамаке в солнечных рябых бликах. Ее же, плывущую в белоснежных песцах между девственных сугробов… Да, Лерка жила у Кириллиных на даче, выскакивала в сени, накинув на плечи этот полушубок. Как когда-то делала я. Может, Лерка была с Сашей и в этой Ерепени?..
— Родная моя, ты нам счастье принесла! — причитала Кириллина. — Саша утихомирился, пристыженный ходит, Валентина дуется, но по крайней мере молчит, а Наталья Филипповна…
— Лерка, то есть Валерия Стрижевская, тоже ездила с вашим Сашей в Ерепень? — выпалила я на одном дыхании.
— Охота тебе, Ташечка, в прошлом копаться? — укоризненно сказала Кириллина. — С тех пор столько лет минуло. Нам с Рудиком дорого обошлась эта экстравагантная прихоть нашего сына.
— Значит, Стрижевская поехала с ним туда? — допытывалась я.
