– Я тоже буду рада, – ответила она, помолчав. – У тебя все в порядке?
– Да, все отлично. Прихожу в себя… Получил уже первые предложения сотрудничества. Как ты?
– Много работы… Жду отпуска только в сентябре.
– Я позвоню, когда буду в Москве.
Он чувствовал, что не может заставить себя произнести слова, которых она ждет. Но Марьяна первая сделала шаг навстречу.
– Нам нужно многое обсудить, Георгий. Позвони, когда определишься с датой, я могу встретить на вокзале или в аэропорту… Я считаю, что нам не нужно разводиться. Если, конечно, ты не настаиваешь…
– Нет, я тоже этого не хочу, – проговорил он. – Обнимаю тебя, Маша. Доброй ночи.
Из беседки доносилась песня Аллы Пугачевой, которой подпевали раздражающе нестройные голоса. Алекс поджидал его на заднем крыльце, глядя в звездное небо, пьяно пошатываясь.
– Смотрите, самолет! А вот вы куда хотите полететь? Лично я мечтаю о Японии. Там дизайн и красота возведены в философию жизни… Я вообще хотел бы умереть от меча самурая, как в фильме «Табу». А вы?
– Я не хочу умирать, – заявил Георгий и взял его за подбородок. Тот покачнулся, отстраняясь.
– Вообще-то у меня своя система ценностей. Даже если бы я от вас сходил с ума, я так воспитан, что не могу целоваться со всеми подряд. Для меня это более интимно, чем оральный секс.
Провинциальный выговор придавал его речи комический оттенок, но смеяться над искренностью было грешно и глупо.
– Ты, Леха, завязывай-ка на сегодня пить.
Георгий повернулся, чтобы уйти, но парень поймал его за рукав и внезапно прижался ртом к его губам, настойчиво, хотя и довольно неумело. Одновременно неловкие пальцы взялись за его брючный ремень.
– И что ты собираешься делать? Раздеть меня и позвать на помощь?
– Просто у меня никогда не было любимого человека, – ответил парнишка невпопад.
– Иди-ка за стол, поешь салата. А то придется заниматься оральным сексом с унитазом. – Георгий взял его за плечи, развернул и подтолкнул к двери, ощущая ладонью хрупкость его тощих лопаток и выступающих позвонков.
Почему-то он подумал что, наверное, в дальних теплых странах Игорь теперь неузнаваемо изменился. Вероятно, возмужал, раздался вширь… Или же мышцы его бедер и плеч иссохли до прозрачной, угловатой худобы? Смог ли он уберечься от смертельной болезни? Каким стало лицо – ожесточенным, равнодушным? Покажется ли знакомым новый голос – возможно, огрубевший, утративший нежность? Георгий на секунду закрыл глаза и явственно различил в воздухе запах августовских яблок.
