Хезасс встал на колени и опустил взгляд. Ифегор продержал его в таком положении довольно долго.
Наконец Высокий Огненный Лорд нарушил тишину:
— Ты же понимаешь, что я собираюсь тебя утопить?
Хезасс внутренне вздрогнул.
— Утопление — традиционное наказание для вероотступников, Ваше Всемогущество, а это ко мне не относится. Я добрался сюда через владения нашего бога. Как бы я мог это сделать, если бы отрекся от священного сана?
— Ты отрекся от церкви, — прорычал Ифегор. — Отрекся от меня.
— Со всем уважением, Ваше Всемогущество, это не совсем так. Я открыто признаю ваш авторитет… в делах теологии. Но вопрос о том, кто будет править Тэем, относится к политике.
— И ты предпочел встать на сторону лича, из–за чьего предательства погибло множество священников Огненного Владыки.
— Признаю, это было ошибкой. Я пришел сюда в надежде все исправить.
— Не забыв прихватить с собой вооруженные силы.
— Кого, этих? — Хезасс махнул рукой на големов, которые возвышались за ним, словно статуи. — По–своему они полезны, но смешно и думать о том, что они могут справиться со всей той магией и военной мощью, что охраняет Пылающую Жаровню. Я просто хотел, чтобы меня сопровождал эскорт, достойный моего сана. Собираетесь ли вы продержать меня на коленях в течение всего нашего разговора и позволить этим верным монахам узнать его содержание? Уверен, что все они преданны и благочестивы, но это все равно не слишком–то благоразумно.
— Встань, — произнес Ифегор Нат. — Мы сможем поговорить в той молельне. Пусть твои марионеточные лучники останутся снаружи, и я прикажу монахам сделать то же самое.
Большую часть помещения занимала статуя Коссута, дарующего человечеству пламя. На мраморе плясали отблески множества священных огней. Мозаика на стенах изображала бога, возвышавшегося над множеством красных драконов, ифритов и других существ, чья природа была связана со стихией огня.
— Итак, — произнес Ифегор, опустившись на скамью, — как же ты намереваешься искупить свою вину?
Учитывая, что Высокий Лорд Пламени не оставил ему места для того, чтобы сесть, Хезассу пришлось говорить стоя.
Когда он закончил, Ифегор в молчании сверлил его взглядом до тех пор, пока Хезасс, только что посетивший План Огня, не почувствовав никакого дискомфорта, не ощутил, как под мышками у него выступил пот. Наконец рослый мужчина произнес:
— Столь же многословно и велеречиво, как и всегда. И что же заставляет тебя думать, что после всей той лжи, которую ты произнес за последний десяток лет, тебе кто–нибудь поверит?
