Он отвел Лори к психиатру, который выписал лекарства и начал интенсивную терапию. Но кошмары продолжались и не ослабевали. Они превратили одаренную двадцатичетырехлетнюю певицу, только что закончившую выступать в своем первом бродвейском мюзикле, в дрожащую тень, которая боялась оставаться одна после наступления темноты.
Психиатр предложил им съездить в отпуск. Майк рассказал ему о летних днях, которые он проводил на озере Ошби в доме своей бабушки, в сорока милях от Милуоки.
– Моя бабушка умерла в прошлом сентябре, – пояснил он. – Дом выставлен на продажу. Лори никогда не была там, и она любит воду.
Врач одобрил эту идею.
– Но будьте осторожны, – предостерег он. – Она в тяжелой депрессии. Я уверен, что эти кошмары – реакция на детские переживания, но они подавляют ее.
Лори с готовностью подписалась под возможностью уехать. Майк был младшим партнером в юридической фирме отца.
– Делай что угодно, если это поможет Лори, – сказал ему отец. – Поживите там столько, сколько понадобится.
«Я помню чистые звуки, – думал Майк, с растущей тревогой изучая сумрачный коттедж. – Помню воду, в которую я ныряю, теплое солнце на лице, ветер в парусах и лодку, плывущую по озеру».
На дворе был конец июня, но с таким же успехом это могло оказаться начало марта. Судя по радиопрогнозу, холодный фронт захватывал Висконсин еще на три дня. «Хорошо бы в ящике оказалось достаточно угля для печи, – подумал Майк. – Или агент лишится этого лота».
Придется разбудить Лори. Не стоило оставлять ее одну в машине, даже на минуту.
– Солнышко, мы приехали, – с деланой бодростью произнес он.
Лори вздрогнула. Майк почувствовал, как она сначала напряглась, а потом, когда он ее обнял, расслабилась.
– Тут так темно, – прошептала она.
– Сейчас мы зайдем в дом и включим побольше света.
Он помнил, что замок на двери требует особого подхода. Нужно потянуть дверь на себя, и только потом ключ войдет в цилиндр. В маленькой прихожей горел ночник, включенный в розетку. Тепла в доме почти не было, но не было и того пронизывающего холода, которого он боялся.
Майк торопливо включил верхний свет. Обои с рисунком из ползущего плюща выцвели и запачкались. Пять последних лет бабушка провела в доме престарелых, и на лето дом сдавался. Майк помнил, как в нем было чисто, тепло и уютно, когда бабушка жила здесь.
Молчание Лори являлось плохим признаком. Взяв ее под руку, Майк провел женщину в гостиную. Мягкая велюровая мебель, на которой было так удобно пристраиваться с книгой, стояла на прежних местах, но тоже испачкалась и протерлась.
